Осторожно, волшебное!

Значит, и другим бывает так же больно, так же тошно? Я этого не знал. И им так же трудно доказать окружающим, что белое - белое?

А ведь раньше все это не приходило мне в голову. Пока сам не накололся...

На работе Никита думает обо всем этом. Дома - думает. В дороге - думает. Учится человек думать. Как, ведь он и раньше много думал, ловко рассуждал, стройно, логично, последовательно? Учится думать по-новому, заново учится, как после болезни заново учатся ходить. Что-то разбудило, расковало чувства, теперь пришел черед мысли.

Человек, который не умеет чувствовать... человек, который не умеет самостоятельно мыслить... Он может пойти очень далеко - до самого крайнего предела, до очень страшного.

Думай, Никита, думай хорошенько. Денно и нощно. Круглосуточно!

ЧАСТЬ 5 ДОГОНИ СЧАСТЬЕ!

1

Редакция. Окно открыто (снизу доносится глухой шум типографских машин), светит солнце, зайчики от металлического стакана со скрепками, от замка моей сумки пятнают стену. Пора дождей миновала. Опять в городе душно, противно, воздух насыщен выхлопами машин, зелень сохнет, пыль ест глаза, от пыли першит в горле. Ничего удивительного, ведь люди возвращаются из отпуска, студенты, школьники скоро сядут за учебу. Закон зловредности действует.

По ту сторону моего стола - сидят двое. Он. И она. Какие-то они очень разные, плохо монтируются между собой. Зачем пришли в газету?

Он крепкий, прочный. Весь вширь, весь из горизонтальных линий: линия челки, линия плотно сжатого рта, линия плеч. Ничего вертикального. Антиготический.

- ...Удивительно способная девушка. И волевая, нацеленная,- Это он не о той, которая с ним. О другой,- Я с ней занимался эти дни. Ну, не занимался, так... помогал ей проверять себя.- Твердо, убежденно: - Такие нужны в педагогическом институте. Без таких...

Вмешивается его спутница. Облачко взбитых каштановых волос, красивые глаза с нерешительным выражением, маленький, некрасиво срезанный подбородок. Что-то в ней неудачливое, прибитое. Сонечка из «Войны и мира»? Говорит взволнованно и вместе с тем робко, прижимая стиснутые пальцы к груди:

- Нельзя уродовать человеку жизнь. Человека так легко сбить с ног. А потом подняться, знаете...

Он ее останавливает:

- Погодите, Муся. Давайте без эмоций. Одни факты.

Они пришли, чтобы заступиться за девушку, котораятолько что сдала вступительные экзамены в московский вуз. Ей сказали, что она прошла, все было вроде в порядке, а вот в вывешенном списке ее не оказалось. С такими же отметками других взяли, а ее не взяли, а она скромная, она не хочет... ей кажется...

- Она сильная,- Муся тихонько вздыхает,- решительная. Умеет драться. Но не за себя, понимаете? За себя ведь трудно. И вот мы с Вадиком... то есть с Вадимом... Я сказала, что, может быть, в газету, а он...

Мне симпатичны эти двое. Ратуют за девушку, с которой познакомились совсем недавно. Хватило энергии прийти в редакцию, объяснять, настаивать. Да и девушка, похоже, какая-то незаурядная, заслуживает внимания. Но у меня затруднительное положение. Дело в том, что я как раз на днях звонила в этот вуз насчет одного мальчика, ну, того, который... Меня просила приятельница. У него, дескать, большой стаж работы, несколько лет, то да се, куча достоинств. Проверила бумаги, да, действительно, работал дворником, характеристика самая положительная. Проявил себя в коллективе, ну и так далее. Спортсмен-разрядник. Решила позвонить. О, конечно, я ни на чем не настаивала, даже не просила, а просто интересовалась, как у него дела. Но, возможно, это сыграло свою роль, потому что его в конце концов приняли. Как выяснилось потом, он чей-то родственник, внук или племянник известного человека... а вовсе не просто... Словом, если бы я знала раньше все обстоятельства, то, возможно, не согласилась бы. Но приятельница меня не предупредила... А теперь звонить второй раз по тому самому телефону, тому самому товарищу? Как-то неудобно. Хотя, с другой стороны...

2

Тихая женщина с умным спокойным лицом. Темные волосы строго расчесаны на пробор, затянуты в узел. У шеи - накрахмаленный белый воротник, платье черно'е, без украшений и ухищрений, с большими карманами, куда удобно класть руки. Она немолода, у нее знающий взгляд человека, много повидавшего и много передумавшего, но, впрочем, лицо ясное, свежее (хотя и неяркое), и на диво мало морщин, да, по правде сказать, их и не видно совсем. Ее округлый чистый лоб как будто светится серебряным свечением, излучает сияние, похожее на лунное, и, говорят, иногда, когда она чему-то очень сильно радуется (или на что-то очень сильно гневается) , между бровями у нее явственно проступает... Но т-с-с, помолчим! Одна прядь над высоким лбом - снежно-седая, ярко-белая, а больше в волосах нет ни сединки. Руки у нее маленькие, складные, ухватистые, с коротко остриженными ногтями, как у медсестры или машинистки, без лака и колец, деловые.