Остракизм в Афинах

Вторую группу инвектив на острака, согласно типологии Зиверта, составляют надписи, в которых указывается на чрезмерно влиятельное положение тех или иных политических деятелей. Эту группу исследователь также делит на несколько подгрупп. В подгруппу (а) — обвинения в честолюбии, тщеславии — он включает один остракон против Фемистокла, которого писавший требует изгнать «почета ради» (τιμής ενεκα). Интерпретация этой надписи является спорной.

Подгруппа (б), по Зиверту, объединяет обвинения «кандидатов» на изгнание в богатстве. В частности, Мегакл на одном из «бюллетеней» назван «содержащим коней» (ίπποτρόφος), а гиппотрофия, несомненно, была привилегией лишь богатейших граждан. На другом остраконе Мегакла изображен всадник, что, скорее всего, тоже является намеком на его гиппотрофию. Опять же позволим себе усомниться в том, что в данном случае вообще следует вести речь об обвинениях, инвективах. Более вероятно, что голосующие озабочивались целью точнее идентифицировать человека, чье имя они писали. В Афинах начала V в. до н. э. было несколько граждан по имени Мегакл. Все они были аристократами (Алкмеонидами), то есть потенциально подпадали под закон об остракизме. Более того, даже надписание полного гражданского имени (Мегакл, сын Гиппократа, из Алопеки) не вполне помогало. Имелся еще один Мегакл, сын Гиппократа (на тех немногих острака, которые направлены против него, он обычно обозначается как «Мегакл, сын Гиппократа, сына Алкмеонида»), и он тоже, судя по всему, был из Алопеки. Чтобы отличить Мегакла — жертву остракофории 486 г. до н. э. — от его тезок, и был упомянут предмет его особенной гордости — упряжка лошадей, с которой он, кстати, чуть позже победил на Пифийских играх.

К подгруппе (в) данной группы Зиверт относит те остраконы, приписки на которых указывают на принадлежность «кандидата» на изгнание к высшему социальному слою, то есть к тому кругу лиц, против которых, собственно, и была направлена процедура остракизма. Но какие надписи, по мнению исследователя, должны считаться принадлежащими к данной подгруппе? Здесь его логика нас просто-таки озадачивает. Он приводит черепок с надписью Λιμός Ευπατρίδης. Действительно, вроде бы налицо аллюзия на принадлежность данного лица к верхушке аристократии, к сословию евпатридов. Но ведь все дело в том, что такого лица — Λιμός — вообще не существовало! Это — слово «голод», и абсолютно невероятно, чтобы кто-либо из афинян носил подобное имя. Оно не зафиксировано и в афинской просопографии, что вполне естественно. Надпись, о которой идет речь, несомненно, представляет собой шутку: некий остроумец советует применить остракизм к… голоду, таким образом изгнав его из страны. Другое дело, что голод почему-то назван евпатридом. Тут есть о чем подумать, можно попытаться выдвигать разного рода гипотезы (например, предположить, что, в понимании рядовых граждан, аристократы по какой-либо причине выступали в качестве источника голода, почему он и был причислен к ним). Но в любом случае перед нами — не инвектива против конкретного лица, и потому данная надпись не может быть включена в типологию таких инвектив.

К той же подгруппе Зиверт относит тот остракон, на котором Агасий назван «ослом» (όνος), что нам совсем уже непонятно (о наиболее близком к истине понимании данной надписи см. выше, в п. 2 источниковедческого раздела). В целом нам представляется, что вся вторая группа типологии австрийского исследователя является мнимой, надуманной.

Этого отнюдь нельзя сказать о третьей и последней группе, включающей обвинения этического плана. Такие обвинения — безусловная реальность. Эту группу Зиверт не делит на подгруппы, просто отмечая, что на остраконах, принадлежащих к ней, те или иные граждане обвиняются, в частности, в таких негативных качествах, как злокозненность (Леагр — «клеветник»), распутство (Мегакл — «прелюбодей»), инцест (абсолютно правильная интерпретация надписи «Пусть Кимон, сын Мильтиада, уходит, взяв Эльпинику»), пассивный гомосексуализм, который для взрослого мужчины считался предосудительным[960]. Примером инвективы последнего рода для исследователя служит известный остракон, на котором Фемистокл назван καταπύγων. На наш взгляд, не исключено, что это просто грязное ругательство[961].