Остракизм в Афинах

Читатели, возможно, уже обратили внимание на две особенности, свойственные именно данной части нашей работы. Во-первых, достаточно обширный приведенный материал имеет, тем не менее, скорее иллюстративный, нежели репрезентативный характер. Мы отнюдь не ставили перед собой задачу дать полный и исчерпывающий свод встречающихся в памятниках древней аттической комедии параллелей к инвективным надписям на острака. При желании список примеров можно в дальнейшем пополнять и расширять. Автор хотел лишь в самом первом приближении показать те возможности, которые дает предложенный им подход, а возможности эти, насколько можно судить, довольно значительны.

Во-вторых, наряду с разобранными и прокомментированными цитатами из комедий по ходу изложения можно было встретить немало «глухих», нераскрытых ссылок на произведения комедиографов. Их, вероятно, несколько больше, чем стоило бы, но опять-таки мы шли на это вполне сознательно. Начав раскрывать и разбирать каждое из вышеприведенных параллельных свидетельств, нам пришлось бы резко увеличить размеры пункта, а это по ряду причин было нежелательно, в том числе и постольку, поскольку внесло бы в исследование дисбаланс и увело бы слишком далеко от проблем, более прямо и непосредственно связанных с историей института остракизма в классических Афинах.

Дело в том, что данный пункт в большей степени, чем какой-либо другой отрезок работы, предназначен не для того, чтобы решить, так сказать, «закрыть» какую-либо проблему (или аспект, нюанс проблемы), а, напротив, для того, чтобы поставить проблему, «открыть» ее, указать на ее существование и наметить некоторые перспективы дальнейшего изучения. И действительно, в том ракурсе, в котором мы посмотрели на пропагандистскую борьбу в период остракофорий (феномен инвективы и сопоставление с комедиями), ей никто еще всерьез не занимался. Это — первый опыт, первые наметки, первый шаг, который, само собой, не может быть грандиозным. Говоря метафорически, если остальные пункты нашего исследования завершались точкой, то в конце этого уместнее пока поставить многоточие. Это означает, что выводы, которые сейчас будут перечислены, являются сугубо предварительными, в дальнейшем их можно и должно подвергать корректировке, в какой-то части даже отвергать и т. п. Перед нами, повторим, тема, заслуживающая специального и отдельного исследования, что пока не может быть реализовано в полной мере и является делом будущего. Тем не менее, краткий перечень выводов (постараемся сделать их максимально осторожными, нейтральными, объективными и корректными) необходим.

1. Периоды проведения остракофорий были одновременно периодами острой пропагандистской борьбы между соперничающими политическими группировками и их лидерами. Наиболее активной становилась эта борьба во время, если так можно выразиться, «избирательной кампании», то есть на хронологическом отрезке от принятия экклесией предварительного решения об остракизме до самого голосования.

2. Пропаганда в период остракофорий имела в очень большой степени личностный, при этом дискредитирующий характер. Это было обусловлено как общей большой ролью личностного фактора в политической жизни античного полиса, так и спецификой функций института остракизма, который был по самой своей сути направлен против «сильной личности». Излюбленным пропагандистским методом являлось, так сказать, «навешивание ярлыков», а выражаясь более терминологично — применение персональных инвектив самого разного плана, которые актуализовали в общественном мнении и проецировали на конкретное лицо тот или иной «образ врага». Такие инвективы, порожденные, несомненно, именно пропагандой, в достаточно большом количестве встречаются на острака.

3. Насколько можно судить, особенно важную роль в пропагандистских кампаниях перед остракофориями играли представления комедий, осуществлявшиеся на празднествах дионисийского цикла. Эта мысль высказывалась и ранее, но лишь как догадка, мы же попытались обосновать ее, произведя сопоставление между инвективами на остраконах и инвективами в памятниках комического жанра. Сопоставление оказалось плодотворным и выявило целый ряд более или менее близких соответствий, параллелей, которые в большинстве случаев вряд ли могут быть простым совпадением. Одни и те же пропагандистские штампы, шаблоны, клише, циркулировавшие в общественном мнении, отразились и на черепках-«бюллетенях», и в произведениях комедиографов. Это вполне закономерно, поскольку аттическая комедия V в. до н. э. имела ярко выраженный политический характер.

Глава V. О прекращении применения остракизма

1. Последняя остракофория и причины выхода остракизма из употребления