Остракизм в Афинах

Война шла и в последующие годы, когда демос вновь взял власть в свои руки. Алкивиад, перешедший вновь на сторону афинян, одерживал в Эгеиде одну победу над спартанцами за другой. В 407 г. до н. э. он во всем блеске триумфатора возвратился на родину. Его облекли чрезвычайными полномочиями стратега-автократора; народ буквально боготворил его. Если на протяжении всего V в. до н. э. кто-либо из афинских политических деятелей когда-либо был реально близок к тираническому единовластию, то это был Алкивиад в 407 г. до н. э. Его возвышение сильно напоминало возвышение Дионисия в Сиракузах несколько лет спустя. По сути, Алкивиад не сделал только одного, последнего шага, который сделал Дионисий, то есть не взял власть в свои руки. Здесь в нашу задачу не входит обсуждать, почему он этого не сделал и имел ли вообще такие намерения. Важнее то, что сограждане не могли его в этом не заподозрить[1003]. Алкивиад оказывался едва ли не самой подходящей за всю историю остракизма в демократических Афинах мишенью для этой процедуры, — но только если исходить из изначального предназначения остракизма. На деле же, насколько можно судить, никто даже и не попытался организовать против Алкивиада остракофорию. Перед нами — лишнее свидетельство о том, что институт остракизма в течение V в. до н. э. изменил свои функции и фактически, если не формально, перестал восприниматься в непосредственной связи с угрозой тирании. Черепками изгоняли чем дальше, тем больше скорее непопулярных, нежели опасных граждан. Алкивиад же был как раз чрезвычайно популярен.

Самый последний период Пелопоннесской войны (406–404 гг. до н. э.) тоже, конечно, не мог стать контекстом для остракофории. В высшей степени напряженной была внешняя обстановка; основными событиями, связанными с ней, явились битвы при Аргинусах и Эгоспотамах, осада Афин. Затем установилась олигархия «Тридцати тиранов», свергнутая в результате гражданской войны. Восстановление демократии в 403 г. до н. э. ознаменовалось принятием известного декрета о всеобщей амнистии, не затронувшей лишь самих членов коллегии Тридцати и некоторых их наиболее близких приспешников25. Это постановление, вне всякого сомнения, оказало смягчающее воздействие на политическую борьбу ближайших лет. Враждебность, безусловно, накопившаяся за годы смут внутри гражданского коллектива, должна была искать себе выход вне собственно политической сферы, проявляясь, в частности, в судебных процессах, имевших, — во всяком случае, внешне, — религиозный характер. Таковы процессы Сократа и Андокида, политическая подоплека которых достаточно очевидна. Остракизм также вряд ли был возможен на том хронологическом отрезке, когда амнистия оставалась еще актуальным фактором общественной жизни.

Приведенная выше сводка фактов позволяет высказать ряд соображений, имеющих отношение к «концу остракизма». Во-первых, общая ситуация в Афинах конца V в. до н. э., как внешне-, так и внутриполитическая, была исключительно неблагоприятной для проведения остракофорий[1004]. Это достаточно очевидно и вряд ли вызовет возражения с чьей-либо стороны. Можно вспомнить в данной связи слова схолиаста к Аристофану о την ασθένειαν την γεγενημένην τοίς Αθηναίων πράγμασιν. Хотелось бы лишь отметить, что само по себе данное обстоятельство еще не является достаточным объяснением неприменения остракизма. В предшествующие десятилетия известны случаи, когда, несмотря даже на серьезную внешнюю опасность, афиняне считали все-таки возможным прибегнуть к голосованию черепками. Так, вся череда первых остракофорий (480-е гг. до н. э.) проводилась в условиях постоянно нараставшей персидской угрозы. Война с могущественным противником могла разразиться с года на год, а афинские политики, казалось бы, вели себя крайне нелогично: вместо того, чтобы приходить к компромиссу, отодвигать на второй план свои разногласия и таким образом консолидироваться, они, напротив, находились в состоянии постоянной конфронтации. Но в том-то, судя по всему, и дело, что в полисе с его агональным менталитетом консолидация была возможна только через конфронтацию. Лишь добившись удаления из Афин всех своих влиятельных противников, Фемистокл смог добиться полной поддержки демоса и провести в жизнь свою морскую программу, что позволило впоследствии отразить персов.

Далее, остракофории рубежа 460-х — 450-х гг. до н. э. вообще проходили в обстановке ведущихся военных действий, причем на два фронта (продолжавшаяся война с Персией и начавшаяся Малая Пелопоннесская война). Таким образом, напряженная внешняя обстановка отнюдь не всегда служила препятствием для применения остракизма. Были, стало быть, и другие факторы, действовавшие в конце V в. до н. э. и долженствующие быть учтенными.