Остракизм в Афинах

Перейдем к итогам.

1. Почти все из многочисленных предлагавшихся в историографии — как античной, так и современной — объяснений выхода остракизма из употребления после 415 г. до н. э., насколько можно судить, имеют право на существование и несут в себе зерно истины, порой весьма значительное. Однако наиболее полного понимания проблемы и наиболее убедительного ее разрешения можно достигнуть лишь путем комбинации этих существующих объяснений, а не путем их противопоставления друг другу. Прекращение применения остракизма было обусловлено комплексом факторов различного характера, действовавших в разное время, в разной степени и в разном сочетании.

2. Сразу после изгнания Гипербола в афинском гражданском коллективе возобладало мнение, что остракофория не выполнила возлагавшейся на нее функции, а, кроме того, ее жертвой неожиданно стало «недостойное» остракизма лицо. Это должно было воспрепятствовать применению остракизма в течение какого-то количества лет, но еще не гарантировало окончательного отказа от обычая голосования черепками. В дальнейшем действовали уже иные факторы: ухудшение внешне- и внутриполитической обстановки в конце V в. до н. э., т. е. в последний период Пелопоннесской войны, отсутствие ситуаций биполярного противостояния политических лидеров, при которых обычно прибегали к остракизму, сужение до минимума круга потенциальных жертв этой процедуры, то есть представителей старой аристократии, пребывание значительной части граждан за пределами полиса ввиду постоянно ведущихся военных действий. Впоследствии же, в IV в. до н. э., несмотря на стабилизацию обстановки, возрождения остракизма не произошло, поскольку постепенно претерпел фундаментальные изменения характер всей политической жизни, что требовало новых методов, более активно применявшихся отныне в борьбе группировок (речь идет прежде всего о политических судебных процессах определенных видов).

2. «После остракизма»

Итак, начиная с 415 г. до н. э. и впоследствии, на протяжении IV в. до н. э. остракизм оставался институтом, существовавшим лишь номинально[1006]. Было, правда, высказано довольно экзотическое мнение, согласно которому остракофории могли проводиться и после изгнания Гипербола, но они оказывались неудачными, то есть не набиралось достаточного количества голосов для того, чтобы мероприятие привело к какому-нибудь результату[1007]. Однако это предположение представляет собой чисто умозрительную конструкцию и ровным счетом ни на чем не основано. Ни в одном источнике нет ни малейшего намека на то, что после 415 г. до н. э. проходили какие-нибудь остракофории. Напротив того, все, что мы знаем из нарративной традиции, противоречит подобной гипотезе. Кроме того, ни один из найденных на сегодняшний день тысяч острака не может быть хотя бы с небольшой долей вероятности отнесен к периоду после остракизма Гипербола. От точки зрения Хэндса смело можно отказаться и однозначно утверждать, что этот остракизм был действительно последним — во всех отношениях.

Тем не менее, подчеркнем, официально, законодательно институт остракизма отменен не был, он просто фактически прекратил существование, перестав употребляться. Еще долго после этого, в течение целого ряда десятилетий афинская экклесия ежегодно в положенный срок поднимала вопрос об остракизме. Как сообщает Аристотель в «Афинской политии» (43.5), на κυρία έκκλησία шестой притании гражданского года, помимо прочих вопросов, και περί τής όστρακοφορίας έπιχειροτονίαν διδόασιν, εί δοκεΐ ποιειν ή μή. Очевидно, на этом предварительном голосовании демос всегда выносил отрицательный вердикт. Тем не менее формальность всегда соблюдалась.

Небезынтересно задаться вопросом, когда прекратилась и эта формальность, то есть когда об остракизме вообще перестали вспоминать как об элементе политической системы. В нашем распоряжении есть некоторые нюансы словоупотребления в источниках, позволяющие дать ответ на этот вопрос с некоторой степенью точности. Нетрудно заметить, что автор «Афинской политии» говорит о предварительном голосовании по поводу остракизма в настоящем времени (έπιχειροτονίαν διδόασιν). Стало быть, во время составления трактата о государственном устройстве афинян (330-е — 320-е гг. до н. э. — так можно в наиболее общей форме определить это время, а попытки более точной датировки спорны и для нас в данном случае не принципиальны) такое голосование еще проводилось.