Остракизм в Афинах

Попытку дать ответ на этот вопрос предпринял М. Крайст, автор единственной, насколько нам известно, работы об афинском остракизме в IV в. до н. э.[1013] Этот исследователь высказал важное положение, к которому мы, со своей стороны, хотели бы всецело присоединиться: остракизм еще долго после своего последнего реального применения не стал в полном смысле слова мертвой буквой закона. Он оставался мощным оружием демоса, но оружием, если так можно выразиться, находившимся все это время «в ножнах». Кстати, сразу возникает ассоциация с первым двадцатилетием существования классического остракизма, с периодом 507–488 гг. до н. э., когда остракофории тоже не проводились и, таким образом, в той же мере можно было говорить о «мече в ножнах».

Остракизм был своего рода «ядерной бомбой» в афинской политической жизни, и уже самим своим наличием, вне зависимости от частоты применения (или полного отсутствия такового, как в IV в. до н. э.), он накладывал вполне определенный отпечаток на формы этой политической жизни, делая ее более спокойной и умеренной[1014]. Действительно, по-настоящему мощное оружие совершенно не обязательно часто применять; достаточно просто помнить о его существовании. Если уж продолжить параллель с ядерной бомбой, то эта последняя, как известно, была лишь один раз использована в военных условиях. Однако же и поныне, вот уже более полувека, она выступает немаловажным фактором сдерживания глобальных вооруженных конфликтов. Нечто подобное можно сказать и об остракизме в IV в. до н. э.: демос, как справедливо отмечает Крайст, ежегодно напоминал политической элите о наличии этого института, демонстрировал его (если не в действии, то в потенции), и этого вполне хватало для того, чтобы лидеры полиса делали соответствующие поправки в своей деятельности. Конечно, по мере удаления от последней остракофории эта «потенциальная эффективность» остракизма не могла не уменьшаться; но вряд ли она совершенно сошла на нет вплоть до конца афинской демократии.

Что же касается актуальных методов политической борьбы, то, как неоднократно отмечалось в исследовательской литературе, в период после Пелопоннесской войны они стали другими: не проводились больше остракофории, зато, бесспорно, интенсифицировалось применение политических процессов в борьбе группировок[1015]. Чаще всего в данной связи говорят о процессах типа γραφή παρανόμων («обвинение в противозаконии»), в связи с чем, вероятно, нужно хотя бы несколькими словами напомнить об основных чертах этого института (хотя подробный его анализ, бесспорно, выходит за рамки данной работы и заслуживает специального исследования)[1016]. При возбуждении данного типа судебного процесса жалоба направлялась любым желающим (о βουλόμενος) в гелиею против лица, по инициативе которого народное собрание приняло постановление, по мнению обвинителя, противоречащее существующим законам. Процессы γραφή παρανόμων считались важными и, судя по всему, в некоторых случаях рассматривались расширенными коллегиями дикастов. В случае признания судом претензий обвинителя правомерными постановление, внесенное им, отменялось, а сам инициатор приговаривался к наказанию, вплоть до смертной казни. Насколько можно судить, процесс γραφή παρανόμων мог возбуждаться и в отношении тех проектов псефисм, которые не прошли еще голосования в народном собрании и, соответственно, не получили законной силы[1017].