Остракизм в Афинах

С другой стороны, обратим внимание на то, что следующий по времени античный автор, от которого дошло относительно подробное изложение процедуры остракизма, а именно Филохор (FGrHist. 328. F30), везде употребляет глаголы в имперфекте: προεχειροτόνει — «производил предварительное голосование», έδόκει — «принимал решение», έφράσσετο — «огораживалась», κατελείποντο — «оставлялись», έτίθεσαν — «клали», έπεστάτουν — «председательствовали», εδει — «следовало». Ни одного глагола в настоящем времени мы в повествовании аттидографа не находим. Таким образом, в те годы, когда писалась «Аттида» Филохора (а это начало III в. до н. э.[1008]) все аспекты процедуры остракизма, в том числе и предварительное голосование, окончательно стали делом прошлого.

Иными словами, остракизм оказался в полном забвении, перестал быть функционирующим институтом даже номинально на временном отрезке, который можно обозначить как последнюю четверть IV в. до н. э. Если бы до нашего времени сохранился детальный рассказ об остракизме, содержавшийся в трактате Феофраста «Законы» и мы могли бы судить, в каком времени — настоящем или прошедшем — писал об остракизме этот ученый, располагавшийся в хронологическом отношении как раз между Аристотелем и Филохором, то мы могли бы, наверное, еще более конкретизировать этот временной отрезок. Но, увы, труд Феофраста утрачен, и в дальнейших соображениях мы уже можем отталкиваться лишь от более или менее вероятных гипотез. Здесь надлежит вспомнить об основных событиях политической жизни Афин означенного периода[1009].

В 322 г. до н. э., после поражения Афин в Ламийской войне, афинская демократия была ликвидирована; установился олигархический режим, во главе которого встали Демад и Фокион. Начиная с этого времени афиняне уже были фактически не вольны в определении государственного устройства собственного полиса, формы которого диктовались теперь внешними силами, в первую очередь враждующими друг с другом диадохами. Последовала настоящая чехарда политических систем. В 318 г. до н. э. олигархия была свергнута, но уже в следующем году Кассандр навязал Афинам фактически единоличное правление перипатетика Деметрия Фалерского. В 307 г. до н. э. Деметрий был, в свою очередь, низложен своим тезкой — Деметрием Полиоркетом, который поселился в Афинах, заняв положение своеобразного «бога при демократии», декларативно восстановленной им. После битвы при Ипсе в 301 г. до н. э. Деметрий утратил власть над Афинами; в них утвердилась власть тирана Лахара, продолжавшаяся до 295 г. до н. э., когда город вновь оказался под контролем Полиоркета. Государственное устройство, существовавшее в афинском полисе впоследствии, именовалось демократией, но на деле это была фикция, имевшая мало общего с классической демократией 507–322 гг. до н. э.[1010]

Несомненно, в ходе какого-то из перечисленных многочисленных переворотов и произошел полный отказ от остракизма, перестало проводиться даже предварительное голосование о нем. На вопрос, когда конкретно это случилось, может быть дан, разумеется, лишь чисто гипотетический ответ (или даже несколько ответов, в равной мере имеющих право на существование и в равной мере недоказуемых). Любой из таких вариантов ответа в дальнейшем может быть оспорен и даже опровергнут, если вдруг появятся какие-то новые данные. В сущности, любой из переворотов конца IV в. до н. э. может считаться вполне подходящим моментом для полной отмены остракизма. Нам же представляются наиболее подходящими датами либо 322, либо 317 г. до н. э., то есть остракизм отменил либо режим Демада — Фокиона (это, может быть, чуть более вероятно)[1011], либо Деметрий Фалерский. Больше по этому вопросу ничего сказать не можем.

Как бы то ни было, невозможно не обратить внимание на показательный и в чем-то даже достойный удивления факт: пока существовала афинская демократия — существовал и остракизм (хотя бы номинально[1012], как только она прекратила существование — был окончательно отменен и этот институт. Удивительным же в данной ситуации является вот что: даже десятки лет спустя после того, как прошла последняя остракофория, народное собрание все равно год за годом возбуждало вопрос о голосовании черепками — и все это лишь для того, чтобы тут же этот вопрос закрыть. Остракизм, как ни парадоксально это выражение, почти на век пережил… себя самого. В чем же причина подобного положения вещей? Неужели дело только в том, что афиняне с упорством, достойным лучшего применения, по старинке держались за отжившую, вышедшую из употребления и никому не нужную процедуру? А может быть, дело обстояло несколько сложнее?