Остракизм в Афинах

Добавим, что вышесказанное не исчерпывает нового материала. Появились эпиграфические свидетельства об остракизме в городах, в которых, исходя только из нарративной традиции, мы не могли бы и заподозрить существование этого института. Так, в 1994 г. была опубликована относительно большая группа острака, найденных итальянскими археологами в североафриканской Кирене[1085]. Эта киренская группа включает 12 экземпляров. Девять из них были открыты на агоре Кирены в 1993 г., а остальные три приобщены к ним после анализа более ранних находок. На всех без исключения киренских остраконах имя «кандидата» стоит в сочетании с патронимиком. Небезынтересно, что девять глиняных «бюллетеней», то есть три четверти общего количества, направлены против одного лица — некоего Праксиада, сына Зениса (Πραξιάδας Ζήνιος). По всей видимости, это был влиятельный политик, имевший большое количество врагов и, возможно, даже изгнанный в ходе остракофории, материалы которой частично до нас дошли. На остальных трех остраконах стоят имена соответственно Филона, сына Лисиса, Аристиппа, сына Дамо(…)[1086], и Пейфагора, сына Евк(…). Л. Баккьелли, опубликовавший киренские острака, датирует их концом V в. до н. э. и тоже связывает с афинским влиянием.

Особо следует остановиться на комплексе остраконов из Херсонеса Таврического. Во-первых, потому что этот великолепный комплекс является, так сказать, венцом всех внеафинских находок острака: Херсонес на сегодняшний день обладает второй в мире по численности (после Афин!) коллекцией этих памятников. Во-вторых, потому что приоритет в изучении херсонесских острака принадлежит отечественным ученым. В-третьих, потому что херсонесские находки порождают немалое количество трудностей и дискуссионных проблем, связанных как с их датировкой, так и с самой интерпретацией.

Первые три экземпляра острака из Херсонеса опубликовала в 1976 г. Э. И. Соломоник[1087]; два из них были направлены против одного и того же лица — некоего Батилла, сына Никагора[1088], третий — против Амфиона, сына (…)оха (впоследствии Ю. Г. Виноградов в результате сопоставления этого остракона с другим, направленным против того же человека, установил, что патронимии должен читаться как «сын Гипероха»). Та же исследовательница на основании опубликованных ею граффити высказала гипотезу о существовании в Херсонесе практики остракизма. Такое предположение, бесспорно, было весьма смелым для своего времени, если принять во внимание, что к моменту этой публикации еще не было известно вообще никаких остраконов, кроме афинских. Аналогичные находки из Мегар, Аргоса, Кирены еще не появились. А теперь эти находки начинают уже взаимно подкреплять друг друга, и тезис Соломоник оказывается не только вполне правомерным, но и весьма проницательным. Правда, в нарративных источниках, как известно, нет ни слова о херсонесском остракизме, но данный argumentum е silentio вряд ли может служить доводом contra, если учесть, как мало информации о Херсонесе (особенно о его политической истории раннего периода) сохранилось у античных авторов. Вспомним, что об остракизме в Кирене нарративная традиция тоже ничего не сообщает. И тем не менее он там был, поскольку киренские граффити, о которых шла речь, не могут быть ничем иным, кроме остраконов. Остракизм за пределами Афин вообще отражен в письменных источниках более чем скудно.