Остров без Сокровищ

И вообще, что эта бочка делает посреди палубы? Почему не стоит в камбузе у Сильвера или в ином помещении? На палубе бочку надо как-то укрепить, по-морскому говоря, — принайтовать. Иначе начнёт при качке кататься от борта до борта. Да и яблоки по палубе раскатятся. Крепят груз к палубе несколькими растяжками из тросов, натянутых в разные стороны. Причём такой способ применяют в самом крайнем случае, если в трюм груз уже никак не запихать. Потому как тросы, натянутые под ногами снующих по палубе матросов, — дело весьма травмоопасное. Ногу при каком-нибудь аврале сломать недолго. Но «Испаньола» — не торговое судно с набитыми под завязку трюмами. Весь груз у неё — оружие да припасы. Короче говоря, абсолютно незачем найтовать яблочную бочку на палубе.

Так она и не принайтована! Она там просто так стоит, никак не закреплённая! Сел рядом Сильвер, опёрся о бочку спиной, — она покачнулась. И что в таком случае произойдёт с той бочкой даже не в шторм, но при более или менее сильной качке?

Ладно, хватит мучить безвинную бочкотару… Уже и так ясно, что в этом эпизоде концы с концами у Хокинса не сходятся, и весьма сильно.

Но на самом деле главные сомнения в истории с якобы подслушанным разговором порождает не бочка, — поведение Хокинса в день прибытия к острову. Его поездка на шлюпке, наполненной якобы кровожадными заговорщиками. Столь безалаберно отправиться с ними на берег Джим мог в единственном случае: он прекрасно знал, что заговора нет и в помине. Что он сам его сочинил.

Но зачем Хокинсу устраивать столь масштабную провокацию?

Он разве не понимал, что дело может закончиться большой кровью? Что он сам может пострадать в грядущих событиях?

Понимал. Но выбрал меньшее из двух зол.

* * *

Но позвольте, воскликнет внимательный читатель нашего объективного исследования, ведь Джим Хокинс подслушал, сидя в бочке, пиратскую биографию Джона Сильвера! А эта биография подтверждается другими, независимыми источниками!

Да, биография Сильвера правдива. Более того, мы сделали, отталкиваясь от этой биографии, ряд важных выводов. Например, она помогла нам точно датировать происходящие события.

Всё так. Но надо чётко понимать: история о подслушанном разговоре, изложенная задним числом в мемуаре Хокинса, и та же история, рассказанная им в каюте сквайру, капитану и доктору, — это две совершенно разные истории.

Читателям мемуара Хокинс мог что угодно заливать про мифическую бочку из-под яблок — они, читатели, на палубе «Испаньолы» не бывали и на лжи не поймают. Но капитан-то Смоллетт хорошо знает, что у него на палубе есть, а чего нет! (Даже если предположить, что сквайр и доктор погрязли в пьянстве и полностью утеряли связь с действительностью.) С капитаном рассказ о яблочной бочке не прокатит.

Значит, по меньшей мере антуражем эти две истории отличались, и сильно. Отличались и содержанием подслушанного разговора. В первом варианте, изложенном в каюте, Хокинс пиратскую биографию Сильвера не пересказывает. Он её ещё не знает. Джим узнал её лишь позже — и вставил в свой мемуар для пущего правдоподобия.

Где и как узнал? Во время обратного плавания «Испаньолы», разумеется. Сильвер перешёл на сторону победителей, условно ими амнистирован за все прежние грехи, скрывать прошлое у него теперь причин нет. Человек он говорливый, любит поболтать. Но никто с ним на борту теперь не общается, все относятся к нему с демонстративным презрением. Все за исключением Джима и Бена Ганна. Хокинс сам подтверждает:

«Но обращались все с ним, как с собакой. Только я и Бен Ганн относились к нему несколько лучше. Бен Ганн всё ещё несколько побаивался прежнего своего квартирмейстера, а я был ему благодарен за своё спасение от смерти…»

Вот тогда-то, на обратном пути, Джим и узнал подробности биографии пиратского ветерана. Рассказ Сильвера о былых делах процитирован дословно, но обращён он был к Джиму, а не к Дику Джонсону. И прозвучал значительно позже.

* * *

Историю о заговоре Хокинс сочинил не на пустом месте. Он больше других кладоискателей общался с экипажем и наверняка мог услышать какие-то обрывки важных разговоров.

Ещё плотнее он общался с Джоном Сильвером. А ведь Билли Бонс предупреждал Хокинса об одноногом пирате… И Джим, едва лишь прочитав в письме сквайра об одноногом моряке, сразу заподозрил: не тот ли самый? После личной встречи с Сильвером подозрения рассеялись: нет, не похож опрятный и вежливый хозяин таверны на морского разбойника, совпадение.

Однако Хокинс в ходе долгих бесед с Сильвером мог бы и задуматься: отчего судовой повар так осведомлён о пиратских делах? Отчего даже попугай его назван Флинтом? Как вообще Сильвер стал владельцем этой птицы? Ведь кок задолго до эпизода с яблочной бочкой сообщает Джиму, что попугай «плавал с Инглендом, с прославленным капитаном Инглендом, пиратом».

В эпизоде с подслушанным разговором вымысел густо замешан на правде, потому-то капитан, сквайр и Ливси сразу поверили Хокинсу.

Но разговор пиратов Хокинс не подслушивал. Он подслушал совсем иной разговор… Разговор, выявивший опасность, грозившую лично Хокинсу.