Остров без Сокровищ

Я стоял на четвереньках не жив не мёртв. Несколько слов Редрута полностью объяснили непонятное поведение старого егеря, заставлявшее меня долгие часы бесплодно ломать голову в поисках причины его ненависти ко мне… Вот почему он норовил оскорбить меня по любому поводу, и, даже когда повода не находилось, держался со мной как полицейский с Боу-стрит с преступником… Вот почему распускал при малейшей оказии руки… Вот почему во время нашего с ним визита в «Бенбоу» не произнёс ни единого слова, обращённого к моей бедной матери, и даже не взглянул на неё, демонстративно отводя взгляд в сторону…

Ясное понимание того, как дела былых дней породили ненависть старика ко мне, на миг затмили мысли о дне сегодняшнем, о той судьбе, что готовили мне два злодея, до сей поры почитаемых мною за порядочных, хоть и не самых приятных в общении людей.

Но они не позволили мне забыться, заговорив снова.

— Ладно, не будем ворошить минувшее, — сказал сквайр. — Но ради всего святого, Том, не откладывай то, что я тебе поручил.

— Всё будет исполнено, сэр, — произнёс Редрут хорошо знакомым мне тоном, и я зримо представил, как кривится его рот и хмурятся седые брови. — Возможно, щенок получит своё уже сегодня ночью. Я недавно видел, как он шёл на камбуз помогать Сильверу, уже пошатываясь от усталости. Кто удивится, если обессилевший юнга задремлет у фальшборта и свалится вниз?

— Ну если так… Тогда тебе надо подкрепить силы, старый товарищ.

Последовала небольшая пауза, я услышал, как скрипнула крышка сундука.

— Достань и мне чарку, — приказал сквайр. — Выпью за твоё здоровье и за успех нашего дела.

До моего слуха донеслось негромкое побулькивание. Я знал, что объёмистые карманы камзола сквайра Трелони всегда скрывают две плоские фляги, вместимостью не менее пинты каждая; сейчас содержимое одной из них пили за успех дела, результатом которого должна была стать моя смерть.

Как я ненавидел этих людей! Сильнее, чем Пью, Чёрного Пса и других злодеев, уничтоживших мой родной дом… Сквайр Трелони внушал мне особое отвращение своей жестокостью и двуличностью. Как замечательно он прикинулся, что считает мой трюк с координатами острова ловкой, но, по сути, безобидной проделкой… А сам ничего не забыл и не простил.

Они осушили свои чарки, и сквайр сказал:

— Если не получится сегодня, я постараюсь обеспечить тебе удобный случай сразу по прибытии на остров. Судя по карте, там много высоких скал. Не сомневаюсь, что Хокинс решит по ним полазать, у этого юноши прямо-таки страсть лезть туда, куда не следует. Ты понимаешь, Том?

— Понимаю, сэр… Тогда можно будет пустить в ход нож, никто не будет искать его след на теле, измочаленном о камни.

Негодяй Редрут говорил спокойно и рассудительно, словно размышлял, как ему удобнее зарезать овцу или свинью.

— Лучше не рисковать, — возразил сквайр. — У Ливси острый глаз, хоть он и полный профан в медицине.

— Когда же, сэр, вы отдадите мне приказ насчёт этого тонконогого стрекулиста? Я хочу своими руками сорвать с его головы парик и запихать ему в глотку до самого желудка! Нет сил видеть, как он изображает из себя ровню вам и прикидывается джентльменом!

— Всему свой срок, Том.

— Надеюсь, когда срок придёт, вы не забудете про старого Редрута?

— Когда придёт черёд Ливси — он твой. Однако мне пора… Не пропусти возвращение Хокинса.

— Старый Редрут умеет ждать лису у норы по многу часов, и глупому лисёнку обхитрить его не по уму.

— Если он пойдёт палубой, а не переходом, не рискуй, могут увидеть вахтенные.

— Всё будет сделано аккуратно и чисто, сэр.

— Я очень надеюсь на тебя, Том.

Дверь скрипнула дважды, отворившись и снова закрывшись. Убийца остался один, отделённый от меня двумя футами расстояния и тонкой перегородкой.

Медленно, осторожно я вылез из-под койки, стараясь ни единым звуком не выдать своего присутствия в каюте. Столь же осторожно присел на койку и задумался…

Что делать? Как спастись от гибели, спланированной с такой хладнокровной расчётливостью?

Открыто обратиться к доктору и капитану? Но если моё слово будет против слова сквайра — кому они поверят? Скорее всего, не мне… В таком случае острова я не увижу и весь обратный путь проведу в трюме, закованный в кандалы. Или не весь — если Редрут решит, что никого не удивит смерть арестанта, решившего свести счёты с жизнью тем или иным способом.

Поговорить один на один с доктором, рассказать, что именно Ливси избран следующей жертвой? Такой разговор сулил больше надежд на то, что меня выслушают до конца и мне поверят. Но как улучить минуту для беседы наедине? Сквайр и доктор живут в одной каюте и почти не расстаются, а до острова меньше дня пути. К тому же остаётся возможность, что доктор сочтёт мои слова клеветой и выдумкой, и тогда всё опять-таки закончится трюмом и кандалами. Я бы и сам, наверное, не поверил, если бы кто-то другой рассказал мне такие дикие истории о сквайре.