Остров без Сокровищ

Пистолет — мощное оружие, которое можно незаметно носить под одеждой — вскоре после появления приобрёл популярность у криминальных элементов, у всевозможных романтиков больших дорог и тёмных переулков. Первый запрет на короткоствол с колесцовым замком датирован 1523 годом — власти Феррары (Италия) посчитали, что новый вид оружия стали чересчур активно использовать наёмные убийцы (в Италии эпохи Возрождения профессия киллера, иначе говоря bravi, была весьма распространена и востребована).

Активно пользовались пистолетами и пираты. Не из-за преимуществ скрытого ношения, разумеется. Но идти на абордаж с громоздким мушкетом неудобно, а пара-другая пистолетов не сильно помешает прыжку на борт вражеского судна и в рукопашной схватке даст изрядное преимущество перед противником, вооружённым лишь холодным оружием.

Из каких именно пистолетов стреляли на Острове Сокровищ — выяснить нет возможности. Из достаточно портативных, надо полагать, коли уж персонажи носят их в карманах. В дальности уверенного поражения такие системы не могли тягаться с мушкетами — и калибр меньше, и ствол значительно короче. Но меткостью на близких дистанциях не уступали «Смуглой Бесс» (уступить ей по этому параметру трудно, к тому же пистолеты по тщательности изготовления скорее приближались к ружьям, чем к мушкетам). Можно считать, что максимум шагах на десяти-пятнадцати эти пистолеты попадание в человека могли обеспечить, на более дальних дистанциях — как повезёт.

* * *

Со стрелковым оружием с грехом пополам разобрались… Но ведь на борту «Испаньолы» стояла ещё и пушка! Весьма загадочная артсистема, судя по описанию…

Но с пушкой опять-таки не разобраться без экскурса в историю артиллерии восемнадцатого века…

Отложим. Надоело описывать ТТХ мёртвого железа.

Поговорим лучше о людях, это значительно интереснее. И о пиратском мятеже, который случился не на борту «Испаньолы», а в головах сквайра, капитана и доктора.

Глава четырнадцатая История с пистолетами или День больших глупостей

Итак, Джим Хокинс улизнул на берег в компании якобы мятежников, здраво рассудив: на борту назревает заваруха, в которой легко и просто можно получить пулю в затылок от своих… От Тома Редрута, если говорить прямо.

Рассудительного юношу такая перспектива не устраивала, и он предпочёл общество матросов и Джона Сильвера. Роль летописца событий временно перешла к доктору Ливси. Но доктору описывать нечего. События упорно не хотят происходить.

Одни матросы гуляют и расслабляются на берегу, другие, числом шесть человек, остались на «Испаньоле». Ливси пишет о них: «Шестеро негодяев угрюмо сидели под парусом на баке».

Поскольку иных признаков негодяйства не просматривается, надо полагать, что нелестный эпитет доктора вызван исключительно угрюмым видом матросов. Угрюмо же сидят, что не ясно? Значит, замышляют недоброе! Вот-вот нападут и всех перережут!

Но, с другой стороны, с чего бы этим шестерым радоваться жизни? Позади долгое плавание, все истосковались по твёрдой земле, и прочие сейчас отдыхают на острове, а этих шестерых не взяли, оставили на вахте… С чего им веселиться? С какой радости шутить и улыбаться?

Эта шестёрка осталась на борту не для того, чтобы надзирать за сквайром и его компаньонами. Они на вахте. Поясним для тех, кто плохо разбирается в корабельных порядках: сутки на флоте делятся на шесть вахт, по четыре часа в каждой. Соответственно, экипаж делится как минимум на три равные части, именуемые вахтенными отделениями: одна треть матросов дежурит по кораблю, другая отдыхает, сменившись с дежурства, третья, так называемые подвахтенные, готовится заступить на дежурство. Есть ещё кое-какие тонкости (например, полувахты, длительностью вдвое меньше обычных вахт, вводимые для того, чтобы одни и те же люди не дежурили в одно и то же время, ночью, например), но вдаваться в них не будем, общий принцип понятен.

Так вот, шесть человек — ровно треть матросов «Испаньолы», вахтенное отделение. Сильвер не в счёт, он кок и вахту не стои́т. Они, эти шестеро, и несут дежурство по кораблю, а два других вахтенных отделения, двенадцать человек, гуляют по острову. Всё по уставу, всё как положено, никаких признаков неповиновения, не говоря уж о мятеже.

И угрюмый вид объясняется просто: вот-вот пробьют четыре склянки, половина вахты позади, но подвахтенные-то отпущены на берег до темноты! Никто не сменит в срок! Мало того что лишились увольнительной на берег, так ещё и дежурить за других часть их вахты…

Чуть раньше Хокинс свидетельствует: «После долгих споров команда разделилась так: шестеро остались на корабле, а остальные тринадцать, в том числе и Сильвер, начали рассаживаться в шлюпках».

У юнги Джима морской стаж с гулькин нос, и он попросту не понял, о чём шёл спор. Матросы не выясняли, кому плыть на остров, а кому остаться. Предметом диспута стал другой вопрос: вернутся ли подвахтенные, чтобы сменить оставшуюся на шхуне шестёрку?

Кладоискатели устраивают совещание. Вот что рассказывает о нём доктор: