Остров доктора Моро (пер. Быкова)

Наконецъ, пылъ охоты остылъ, мы окружили несчастнаго звря на одномъ изъ угловъ острова. Моро, съ кнутомъ въ рук, разставилъ насъ всхъ неправильною линіею, и мы стали подвигаться теперь осторожно впередъ, перекликаясь другъ съ другомъ и суживая кругъ вокругъ нашей жертвы, скрывавшейся и затаившейся въ тхъ же кустахъ, въ которыхъ уже скрывался я во время другого преслдованія.

— Вниманіе! Сомкнись! — кричалъ Моро въ то время, какъ линія преслдователей окружала громадные кусты, заграждая выходъ зврю.

— Береги зарядъ! — раздался голосъ Монгомери изъ-за какого-то куста.

Я находился наверху, на холм, покрытомъ кустарниками. Монгомери и Моро пробивали себ дорогу внизу, по берегу. Медленно подвигались мы впередъ сквозь сплетенія сучьевъ и листьевъ.

Зврь не шевелился.

— Въ домъ страданій, въ домъ страданій! — визжалъ Человкъ-Обезьяна въ двадцати метрахъ вправо отъ меня.

Услышавъ эти слова, я отъ души простилъ несчастному созданію весь страхъ, который я раньше перетерплъ по его милости.

Вправо отъ меня послышались тяжелые шаги Лошади-Носорога, шумно раздвигавшей сучья и втки. И вдругъ въ зеленой чащ подъ тнью густой растительности я замтилъ звря, за которымъ мы гнались. Я остановился. Животное свернулось въ клубокъ, стараясь занять насколько возможно меньше мста; его зеленые блестящіе глаза были обращены на меня.

Странное противорчіе, оно мн совершенно непонятно: при вид этого существа въ положеніи, такъ подходящемъ къ животному, съ блескомъ въ глазахъ, во мн еще разъ возникло убжденіе, что въ немъ есть нчто человческое, такъ какъ лицо его изображало настоящій человческій ужасъ. Къ этому времени подошли нсколько другихъ преслдователей, и бдному зврю пришлось бы вновь испытать ужасныя муки въ оград.

Я ршительно выхватилъ свой револьверъ, и цлясь ему между глазъ, полныхъ ужаса, выстрлилъ.

Въ тотъ же моментъ Гіена-Свинья съ крикомъ бросилась на его тло и вонзила въ шею свои острые зубы.

Кругомъ меня затрещали сучья и втви кустарниковъ чтобы дать проходъ очеловченнымъ зврямъ, появлявшимся одинъ за другимъ.

— Не убивайте его, Прендикъ! — кричалъ Моро. — Не убивайте!

Я видлъ, какъ онъ нагнулся, пробивая себ дорогу сквозь высокіе папоротники.

Минуту спустя, онъ прогналъ, рукояткой своего кнута, Гіену-Свинью и вмст съ Монгомери старался удержать остальныхъ кровожадныхъ двуногихъ на почтительномъ разстояніи отъ трупа, въ особенности отъ Млинга, порывающагося принять также участіе въ длеж добычи. Изъ-подъ моихъ рукъ высунуло голову чудовище съ серебристой шерстью и зафыркало. Другіе въ своемъ пылу толкали меня, чтобы лучше видть.

— Чортъ возьми, Прендикъ! — воскликнулъ Моро. — Я хотлъ его взять живымъ!

— Я очень огорченъ! — возразилъ я, хотя напротивъ былъ очень доволенъ.

Я не могъ устоять отъ неожиданнаго порыва изнеможенія и возбужденія, совершенно больной покинулъ толпу и взобрался на откосъ, который велъ къ самой возвышенной части мыса. Моро отдавалъ приказанія, и было видно, какъ трое Людей-Быковъ повлекли жертву къ морю.

Мн не трудно было теперь остаться одному. Эти животныя обнаруживали чистое человческое любопытство къ трупу и, фыркая и ворча, шли за нимъ густой толпой, въ то время какъ Люди-Быки продолжали влачить его вдоль берега.

Съ мыса я различалъ черные, на фон сумрачнаго неба, силуэты троихъ носильщиковъ; въ данный моментъ они подняли тло на плечи, чтобы снести въ море.

Тогда въ моей голов молніей блеснула мысль объ очевидномъ и безполезномъ совращеніи съ пути этихъ существъ острова. На берегу подо мною Человкъ-Обезьяна, Гіена-Свинья и нсколько другихъ двуногихъ держались около Монгомери и Моро. Вс еще были страшно возбуждены и разсыпались въ изъявленіи врности къ Закону.

У меня въ ум сложилась твердая увренность въ причастности Гіены-Свиньи къ убійству кролика. Во мн родилось странное убжденіе, что, несмотря на грубость и уродливость формъ островитянъ, передо мною въ миніатюр протекалъ весь строй человческой жизни, вс проявленія инстинкта разума, судьбы, только въ боле простой ихъ форм.

Человкъ-Леопардъ потерплъ въ жизненной борьб пораженіе, въ этомъ и все различіе.

Бдные зври, я началъ видть обратную сторону медали! Я совершенно упустилъ изъ виду мучительныя страданія, которымъ подвергались эти несчастныя жертвы, проходя сквозь руки Моро. Я содрогнулся при одной мысли о тхъ мученіяхъ, которыя они испытывали въ оград.

Но это казалось еще наименьшимъ зломъ; прежде то были зври съ присущими имъ инстинктами, соотвтствующими вншнимъ условіямъ ихъ жизни; они жили въ счасть, насколько послднее доступно зврямъ, теперь же блуждали въ оковахъ человчества, жили въ постоянномъ страх, стсненные непонятнымъ для нихъ закономъ. Человческое существованіе сихъ зврей, начавшееся въ агоніи, было продолжительной борьбой, постояннымъ страхомъ передъ Моро и для чего?

Такой безсмысленный капризъ раздражалъ меня.