Остров доктора Моро (пер. Быкова)

— Къ чему послужитъ отъздъ? — живо перебилъ онъ меня. — Куда мн голову преклонить, я изгнанникъ, отвергнутый и проклятый всми! Все это хорошо только для васъ, Прендикъ. Бдный старый Моро! Могу ли я покинуть его здсь, чтобы животныя глодали его кости, а потомъ… Что будетъ съ тми созданіями, которыя созданы, боле или мене, удачно?

— Мы поговоримъ обо всемъ завтра! — отвчалъ я. — Утро вечера мудрене. Мы можемъ сдлать костеръ изъ кучи хвороста и сжечь тло Моро. Что касается до чудовищъ, то я ничего еще не знаю. Но предполагаю, что т, которыя были созданы изъ дикихъ зврей, рано или поздно погибнутъ, измнятся также и вс остальныя, когда надъ ними не будетъ гнета внушеній и законовъ!

Однако, мы еще долго говорили и не пришли ни къ какому заключенію. У меня уже истощился запасъ терпнія, видя безплодность всхъ переговоровъ.

— Тысяча чертей! — воскликнулъ Монгомери въ отвтъ на одно нсколько рзкое съ моей стороны замчаніе. — Разв вы не видите, что мое положеніе куда хуже вашего?

Онъ всталъ и пошелъ за коньякомъ.

— Буду пить, пить, пить! — говорилъ Монгомери, возвратясь съ коньякомъ. — Вы безбожникъ, краснобай, нарушитель доказательствъ, трусъ, выпейте глотокъ также!

— Нтъ! — сказалъ я, наблюдая строгимъ взглядомъ его фигуру при желтоватомъ свт керосиновой лампы.

По мр того, какъ онъ пилъ, онъ все больше пьянлъ, впадая въ излишнюю болтливость. Онъ разсыпался въ похвалахъ къ очеловченнымъ животнымъ и въ особенности хвалилъ Млинга, который, по его словамъ, было единственнымъ существомъ, оказывающимъ ему привязанность.

Вдругъ ему взбрела въ голову новая мысль.

— И потомъ… хоть къ чорту! — проговорилъ онъ, вставая и пошатываясь.

Потомъ взялъ бутылку съ коньякомъ и направился къ двери.

Я сразу угадалъ, что онъ хочетъ сдлать, и, загородивъ ему проходъ, заговорилъ:

— Вы не дадите пить этому животному!

— Этому животному? Это вы животное… Онъ можетъ держать свой стаканъ, какъ истый человкъ… Дайте мн возможность пройти, Прендикъ!

— Ради Бога! — умолялъ я.

— Убирайтесь прочь отсюда! — заревлъ онъ, выхвативъ свой револьверъ.

— Хорошо! — сказалъ я. — Вы дошли до уровня животныхъ, и потому съ ними ваше мсто!

Монгомери широко раскрылъ дверь и, повернувшись ко мн на мгновеніе, остановился между желтоватымъ свтомъ лампы съ одной стороны и блднымъ свтомъ луны съ другой. Въ этотъ моментъ глаза его были похожи на черные гнойные прыщи въ впадинахъ подъ густыми и жесткими бровями.

— Вы глупый бездльникъ, Прендикъ, вьючный оселъ, наполняющій свое воображеніе фантастическими страхами. Мы на краю пропасти. Мн остается завтра перерзать горло… Но сегодня… этотъ вечеръ я проведу хорошо!

Сказавъ это, онъ вышелъ и сталъ звать Млинга:

— Млингъ, мой старый товарищъ, гд ты?

Вдругъ на опушк лса показались три неопредленныхъ существа. При блдномъ свт луны одно существо выдлялось блымъ пятномъ и шло впереди, а два другихъ въ вид темныхъ пятенъ слдовали сзади. Дойдя до Монгомери, они остановились.

— Пейте, — вскричалъ Монгомери, — пейте! Пейте и будьте людьми!

Размахивая бутылкой, Монгомери побжалъ къ западу, три существа послдовали за нимъ.

Я стоялъ на порог, провожая ихъ глазами. Я видлъ какъ Монгомери налилъ Млингу порцію коньяку, и тотъ выпилъ. Нсколько минутъ спустя, вс исчезли во мрак ночи.

Внезапно тишина была нарушена голосомъ Монгомери, который кричалъ:

— Пойте! Будемъ вс вмст пть. «Презирайте Прендика, презирайте Прендика»!

Силуэты опять появились близъ ограды на берегу моря. Черная куча разбилась на пять отдльныхъ тней и двигалась медленно, причемъ каждый изъ этихъ несчастныхъ вылъ по своему, браня меня въ угоду ему.

— Направо! — скомандовалъ голосъ Монгомери.

Тогда вс вновь соединились и начали углубляться въ темноту лса. Стояла тихая великолпная ночь. Луна, направляясь съ западу, плыла въ полномъ блеск по лазоревому небу. На восток пасмурное море какъ бы замерло въ таинственномъ поко. Срые пески, происходящіе отъ вулканической кристаллизаціи, блестли безчисленными алмазами. Черная тнь отъ стны, шириною въ одинъ метръ, ложилась къ моимъ ногамъ. Подъ вліяніемъ величія и красоты природы и на мою душу снизошелъ миръ. Въ настежь отворенную дверь комнаты проходила струя воздуха, заставившая горть керосиновую лампу сильнымъ красноватымъ пламенемъ.

Я подошелъ къ двери и заперъ ее на ключъ, потомъ отправился во дворъ, гд трупъ Моро покоился рядомъ съ его послдними жертвами — собаками, ламою и нкоторыми другими несчастными животными; его грубое лицо, спокойное даже посл этой ужасной смерти, его суровые, широко открытые глаза, казалось, созерцали на неб блдную и мертвую луну. Я слъ на бортъ колодца, устремивъ взглядъ на все это, посеребренное луною, и сталъ раздумывать о какомъ-либо способ къ побгу.

Днемъ я приготовлю немного провизіи, положу въ шлюпку и еще разъ попробую испытать прискорбное положеніе плаванія. Что касается Монгомери, то ему не оставалось боле ничего длать, какъ присоединиться къ этимъ укрощеннымъ животнымъ, потому что онъ былъ, по правд сказать, почти одинаковъ, по склонностямъ съ ними и не приспособленъ ни къ какому человческому обществу.