Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

К. Обри и сэр Уильям Бронкер (W. Bronker, или, в другом написании, Brunker) были начиная с 1608 года держателями патента на взимание штрафов с присяжных, не явившихся в суд для исполнения своего долга. Однажды между ними произошла размолвка (в данном контексте неважно, по какому конкретно поводу, в конечном счете речь шла о том, кому какая полагалась доля чистой прибыли). Обри подал иск в суд общего права (common law) и выиграл дело. Тогда Бронкер обратился в канцлерский суд справедливости, который, однако, отклонил его исковое заявление. Потерпев неудачу в суде Канцлера, Бронкер решил искать правду в казначействе, но и там его ходатайство не было удовлетворено. После этого, в апреле 1618 года, Бронкер вновь пожаловался в суд Канцлера. К тому времени лордом-канцлером стал Бэкон. И тут упрямому жалобщику повезло. Теперь неудовольствие выразил Обри: за восемь лет, ушедших на эту тяжбу, он потерял 2000 фунтов и в итоге проиграл дело. Подумав, Обри решил пожаловаться на Бронкера ни много ни мало, как в Звездную палату, обвинив сэра Уильяма в принуждении свидетелей к даче ложных показаний и в фальсификации документов, поданных в суд Канцлера[1091]. Консультантом Обри был сэр Джордж Гастингс (G. Hastings[1092]), юрист, член парламента, почитатель Бэкона и свой человек в Chancery. Гастингс посоветовал Обри дать лорду-канцлеру взятку в размере 100 фунтов. Тот согласился, положил монеты в коробочку и передал ее Гастингсу, который пообещал отнести их сэру Фрэнсису. Спустя некоторое время Гастингс передал Обри благодарность от Бэкона. Естественно, истец теперь ждал, что дело будет решено в его пользу. Однако лорд-канцлер, вновь рассмотрев жалобу Обри, не изменил своего прежнего решения[1093]. Для последнего это стало страшным ударом. Обри пишет Бэкону одно письмо за другим, но не получает ответа. Наконец, Бэкон, которому надоели домогательства Обри, написал возмущенному просителю, что, если тот и далее «будет приставать к нему, то он устроит ему хорошую взбучку (lay him by the neck)»[1094]. Тогда Обри уведомил Бэкона, что, если его прошение не будет пересмотрено, он сообщит палате общин, что уже уплатил сэру Фрэнсису 100 фунтов за то, чтобы его дело было улажено.

Гастингс, которому 14 марта пришлось оправдываться в нижней палате, испугавшись, что его могут привлечь к ответственности за дачу взятки судье, стал от всего отпираться. В анонимном рукописном дневнике заседаний палаты общин, хранящемся в Queen’s College в Оксфорде (издан в 1766 году), читаем: «Сэр Джордж Гастингс начисто отрицал, что когда-либо советовал мистеру Обри дать лорду-канцлеру сто фунтов, но сказал, что действительно дал нынешнему лорду-канцлеру коробочку, но не знает, что в ней было (заметим, Гастингс употребил настоящее время: «he knows not what was in it», т. е. спустя два с лишним года после описываемого события он так и не выяснил, что же было в коробочке. – И. Д.), и что, когда он дал ее [коробочку] лорду-канцлеру, он сказал его милости, что мистер Обри был его [Гастингса] щедрым клиентом и поэтому он думает, что это его [Гастингса] обязанность выразить таким образом свою признательность его милости (т. е. Бэкону. – И. Д.), прося его милость, не откладывая, рассмотреть дело этого бедолаги; его милость принял ее [коробочку], сказав, что этого слишком много»[1095]. Получается, если верить Гастингсу, что он теплым июльским днем 1618 года[1096] принес Бэкону от Обри коробочку неизвестно с чем и заявил лорду-канцлеру, что это неизвестно что есть благодарность от его (Гастингса) «щедрого клиента» за скорейшее повторное рассмотрение дела этого клиента в Канцлерском суде, после чего Бэкон, не открывая коробочку, сказал, что «этого слишком много», но сдачу, заметим, не дал. Причем, повторяю, из рассказа Гастингса следует, что в течение двух с лишним лет он оставался в полном неведении о содержимом принесенной им коробочки. Эта версия событий имела цель оправдать всех: и Обри («я полагаю, никто не страдал больше [Обри] от несправедливости, и ныне он хочет выйти из Чистилища»[1097]), и, в какой-то мере, Бэкона, и, разумеется, самого Гастингса.