Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Но Бекингему все эти сентиментальные подробности были совершенно неинтересны. Он расценил отказ Бэкона как личное оскорбление. «This was too like open war», как заметил Дж. Спеддинг[1223].

Тогда Бэкон решил было обратиться напрямую в парламент и даже начал составлять петицию в палату лордов. «Я стар, немощен и сломан, я в нужде, и кто, как не я, достоин жалости, – писал Бэкон. – Единственное, о чем я прошу, обращаясь к вашим высокочтимым светлостям, – это проявить по отношению ко мне великодушие и милосердие и освободить меня из заточения (ибо любое ограничение подобно заточению), которое, клянусь вам, для меня хуже Тауэра. Там я хоть смог бы видеться с людьми, приглашать докторов, обсуждать с кредиторами и друзьями мои долги и нужды моего имения, получать поддержку в моих занятиях и сочинениях. Здесь же я живу словно на лютом морозе. Я окажусь в опасности, если посмею уехать за границу, я отупею, если останусь, и погибну от тоски, одинокий и безутешный, лишенный общения…»[1224] Но потом он передумал посылать это прошение, да и некому уже было. 19 декабря парламент ушел на рождественские каникулы, а 30 декабря Яков, возмущенный дерзостью депутатов (они составили петицию, критиковавшую его отношения с Испанией и брак принца Карла с испанской инфантой), потребовал журнал протоколов заседаний, вырвал из него страницу, на которой была записана эта петиция, и объявил о роспуске парламента.

В начале 1622 года отношения Бэкона с Бекингемом несколько улучшились, поскольку маркиз приобрел неподалеку от Уайтхолла вполне достойный особняк – Уоллингфорд-хаус. Казалось бы, вопрос сохранения за Бэконом Йорк-хауса решен. Но не тут-то было. У Бекингема появилась новая идея: передать этот дом новому лорду-казначею Л. Кранфилду. Бэкон и его друзья (Тоби Мэтью, лорд Дигби и сэр Эдуард Саквилл) пытались как-то повлиять на маркиза (Бэкон даже предлагал Бекингему дом и земли в Горхэмбери), но безуспешно. К марту 1622 года Бэкон понял, что свободу приезжать в Лондон он получит только ценой потери родового гнезда. Иначе ссылка в Горхэмбери до конца жизни. Э. Саквилл, который выступал в роли посредника, также убеждал Бэкона смириться и поменять Йорк-хаус на свободу передвижения. Лорд Фолкленд (Henry Cary, 1st Viscount Falkland; ок. 1575–1633) предложил Бэкону свой дом в Хайгейте. По этому поводу Саквилл написал сэру Фрэнсису: «Милорд Фолкленд уже показал вам вид на Лондон из Хайгейта, и если вы откажетесь от Йорк-хауса, то город ваш и все ваши тяжкие оковы спадут, не говоря о том, что комфорта там больше, а не только вид на город»[1225]. Однако, как заметила Дафна Дюморье, «Фрэнсису так же мало хотелось жить в Хайгейте, как Бекингему в Горхэмбери»[1226]. Но делать нечего, свобода дороже. Свобода, которую он, цитируя древних, называл «Res inaestimabilis (бесценной вещью)». Бэкон написал Кранфилду, что готов начать переговоры о продаже Йорк-хауса, но при условии что лорд-казначей «освободит мое бедное имение от уплаты долгов… Я смиренно прошу вашу светлость решить этот вопрос без промедления, ибо в моем возрасте, при моем здоровье и учитывая превратности моей судьбы, время для меня бесценно… Что до выплаты моих долгов, что теперь стало моей главной заботой, то я более не буду докучать вашей светлости, хотя и не обращаюсь за помощью к королю; однако я предполагаю приехать на этой неделе в Чизик (Chiswick), где я арендовал дом, и надеюсь повидаться с вашей светлостью, соберу в вашем саду фиалки и поднесу их вам»[1227]. Дом в Чизике, тогда пригороде Лондона, Бэкон снял, видимо, по настоянию супруги, которая посмотрев особняк, заявила, что «постарается полюбить его», но переедет туда только после того, как там поселится ее муж («not to go first»)[1228].

Бэкон переехал в Чизик в конце марта 1622 года. Перед этим он разослал друзьям и знакомым экземпляры только что вышедшей «Истории правления Генриха VII»[1229], посвященной принцу Уэльскому, которая продавалась в книжных лавках по 6 шиллингов. Якову он еще в октябре 1621 года передал рукопись своего труда, и король прочитал его с большим интересом. Сочинение было хорошо встречено публикой. Джон Чемберлен заметил по поводу этой книги: «Бывший лорд-канцлер написал историю жизни и царствования Генриха VII. Жаль, что он не занимается только сочинительством. Я пока прочел не так много, но, если бы вся остальная наша история соответствовала тому, что он описывает, нам не пришлось бы завидовать ни одной стране в мире»[1230]. Королева Богемии Елизавета[1231], старшая дочь Якова I, написала Бэкону, что его книга «самая лучшая из всех», что она читала в этом жанре[1232].