Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

6 октября принц Карл и герцог Бекингем прибыли в Лондон. Их встречали так, будто то был национальный праздник. Между тем в Мадрид было доставлено разрешение папы на брак, действовавшее до Рождества. Однако Яков сообщил послу лорду Дигби, что доверенность на брак Карла с инфантой может быть использована послом только после того, как от испанцев будет получено формальное обещание вывести войска из Пфальца и полностью передать приданое инфанты английской стороне. Если эти условия выполнены не будут в течение двадцати дней, то посол должен будет вернуться в Англию. Свадьба, назначенная на 19 ноября 1623 года, не состоялась. Англия должна была принять новую внешнюю политику. Какую?

Бекингем (как и принц Уэльский) полагал, что дело идет (или надо сделать все, чтобы оно шло) к войне с Испанией. В этой ситуации фаворит обращается за советом к Бэкону. Бывший лорд-канцлер летом 1623 года много болел[1257], но, несмотря на слабость, внимательно следил за политическими событиями и, благодаря Тоби Мэтью, знал много такого, чего не знала обычная публика.

«В нашей стране, – писал Бэкон герцогу, – есть три основные разновидности людей. Это партия папистов, которая вас ненавидит; партия протестантов, включающая тех, кто называет себя пуританами, их любовь к вам еще не окрепла; и особая партия высокопоставленных особ, которая, по сути, состоит из заключивших перемирие врагов и готовых поссориться друзей… Нужно сохранять беспристрастность… держаться от всех на достойном расстоянии и вести свою собственную игру, показывая, что у вас, как у пчелы, есть не только мед, но и жало… Вы выступаете отважно, но, мне кажется, вы не собрали свои войска… Если случится война, необходимо сразу же объединиться с Францией… И самое главное, обеспечить безопасность Ирландии… потому что болезнь всегда поражает самый слабый орган… Вы хорошо играете в шары, только не надо замахиваться со слишком высокой позиции. Вы знаете, что хороший игрок пригибает колени чуть ли не к земле, посылая шар. Я не сомневаюсь, король поймает Испанию на крючок и заложит фундамент величия для своих детей здесь, на Западе. Мое же призвание – науки… Мне не дано с легкостью преодолевать трудности»[1258].

Неизвестно, в какой мере советы Бэкона были учтены Бекингемом (и были ли учтены вообще). Но война действительно началась, и Англия действительно пошла на сближение с Францией.

30 декабря 1623 года Яков отозвал посла из Испании к великому огорчению Филиппа IV и Оливареса. Перспектива выступления английских войск на стороне Соединенных провинций и немецких князей-протестантов Мадрид никак не радовала. 14 января 1624 года испанский посол встретился с Яковом и пообещал, что испанские войска будут до конца августа выведены из Пфальца. Яков уже был готов согласиться, но принц Карл и Бекингем не поддержали его и настаивали на созыве парламента, который должен был выделить деньги на войну. Парламент собрался 20 февраля и в итоге к середине марта ясно наметились контуры новой политической линии: союз с Нидерландами, союз с Францией, брак принца Карла с Генриеттой Марией. Конечно, последняя идея не очень нравилась – опять брак с католической принцессой, – но политика есть политика. Парламентарии вотировали три субсидии и три пятнадцатипроцентных налога в общей сложности на 300 тысяч фунтов стерлингов: на оборону страны, на укрепление безопасности Ирландии, на помощь Соединенным провинциям и другим союзникам и на вооружение флота. Все это в целом совпадало с тем, что ранее предлагал Бэкон. Кроме того, сэр Фрэнсис написал пространное сочинение «Соображения относительно войны с Испанией»[1259]. В нем он доказывал, что объединенные силы Англии, Франции и Нидерландов способны сокрушить могущество Испании. На старости лет он из «голубя» превратился в «ястреба». Когда в марте 1624 года было объявлено решение парламента о разрыве с Испанией, страна ликовала, на улицах жгли костры. Бэкон, хотя и был весь в долгах, но предложил для уличного веселья дюжину вязанок хвороста и двенадцать галлонов вина.