Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Итак, «спустя около двадцати лет по воскресении Спасителя, жители Ренфузы (города на восточном побережье, нашего острова) увидели однажды ночью (а ночь была облачной и спокойной) большой столп света, появившийся на море в расстоянии около мили; он имел форму колонны (или цилиндра) и подымался к небу на большую высоту; вершину его увенчивал крест, сиявший более ярко, нежели самый столп. Столь необычайное зрелище привлекло горожан на берег моря»[1417].

Думаю, Бэкон не случайно выбрал чудо, явленное на воде, в одномильной прибрежной зоне, ибо в этом случае оно обладало особой убедительностью: есть видимый всеми столп света с крестом на вершине, и никаких реликвариев со святыми мощами или иными сакральными предметами, в подлинности и чудодейственности которых могут возникнуть сомнения.

Некоторые островитяне, – продолжал рассказ управитель, – «сели в лодки (в оригинале: «put themselves into a number of small boats», т. е. Бэкон дает понять, что в море вышло небольшое число людей. – И. Д.), чтобы еще более приблизиться к чудесному явлению. Однако, не доплыв ярдов шестидесяти до столпа, лодки оказались словно скованными и не в силах плыть дальше, хотя в других направлениях могли двигаться свободно; так что все лодки расположились полукружием, созерцая небесное знамение (a heavenly Signe)»[1418].

Все это очень похоже на театральное представление. И если обратиться к английскому оригиналу, то Бэкон так и пишет: «so as the boats stood all as in the theatre»[1419]. В латинском издании 1638 года ощущение театральности еще более усилено: «scaphae veluti in Theatro starent, lucem hanc tanquam Scenam coelestem spectaturae», т. е. лодки стояли как в театре, и те, кто в них был, созерцали «этот свет как будто то была небесная сцена»[1420]. Видимо, коллективное созерцание невиданного зрелища глубоко поразило собравшихся. В свое время Бэкон проницательно заметил: «И вот что еще удивительно верно (и в то же время остается тайной природы): человеческая душа оказывается значительно более открытой и доступной для аффектов и впечатлений в тот момент, когда люди собираются вместе, чем тогда, когда они находятся наедине с собой»[1421]. Вместе с тем наблюдающая толпа своим поведением (молчанием или выкриками) оказывает на происходящее определенное влияние (вспомним пушкинское «народ безмолствует» или описание Плутархом похорон Юлия Цезаря[1422]).

Описанное в «New Atlantis» чудо Света имеет еще одну особенность: в этой сцене есть только зрители, какой-либо персонифицированный «чудотворец» отсутствует, что позволило толпе сосредоточить все внимание на чуде, а не лицезреть того, кто его совершает.

Однако как-то так случилось («it so fell out»[1423]), что в одной из лодок оказался мудрец из «Дома Соломона». «А это (т. е. «Дом». – И. Д.), добрые друзья мои, зеница ока нашей страны (the very eye of this kingdom)»[1424], – уточнил управляющий.

Человек из «Дома Соломона» «склонился ниц; а затем, стоя на коленях и воздев руки к небу, произнес следующую молитву: „Боже, владыка неба и земли, милостиво даровавший нашему братству познание Твоих творений и тайн их, а также способность различать (насколько это доступно человеку) божественные чудеса, явления природы, произведения искусства и всякого рода обманы и призраки. Свидетельствую перед собравшимся здесь народом, что в представшем нам зрелище вижу перст Твой и подлинное чудо; а зная из книг наших, что Ты не творишь чудес иначе, как с благой и божественной целью (ибо законы природы есть Твои законы, и Ты не преступаешь их без важных к тому причин), мы смиренно просим Тебя благословить Твое знамение и открыть нам его значение, что Ты уже отчасти обещаешь, ниспосылая его“»[1425].

Это важный момент в повествовании: как видим, ко времени принятия островитянами христианства «Дом Соломона» уже существовал, т. е. не христианская вера способствовала развитию науки, научный институт возник на острове много раньше. И молитва мудреца несколько напоминает то, что сегодня называется «экспертным заключением». Она явно была предназначена не только и даже не столько Всевышнему, сколько собравшимся жителям («I do here acknowledge and testify before this people»[1426]). Лишь после того как мудрец, способный различать истинные божественные чудеса и всякие обманы, «засвидетельствовал», что виденное жителями есть подлинное чудо, островитяне приняли новую веру. Таким образом, наука в известном смысле способствовала принятию бенсалемитами христианства.