Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Заметим, что ученый из «Дома Соломона» в своем обращении не забыл объяснить, откуда он узнал, что данное чудо подлинное («true miracle»[1427]). «Из книг наших», – пояснил он. То есть подлинность чуда была засвидетельствована человеком науки, хоть и имеющим духовный сан. Ситуация, по сравнению со средневековой, была вывернута наизнанку: теперь теология в известном смысле стала ancilla philosophiae naturalis.

Все, что описывается далее (кедровый ларец с пальмовой ветвью, содержащий «все канонические книги Ветхого и Нового Заветов… Апокалипсис и некоторые другие книги Нового Завета, в ту пору еще не написанные»[1428], а также послание апостола Варфоломея), имеет совершенно очевидные для христианина библейские коннотации, а именно описания храма Соломона (Иез. 41: 18) и Ковчега Завета (Исх. 25: 10ff).

«Вот как случилось, – подытожил управитель свой рассказ, – что ковчег, спасший остальную часть старого мира от потопа, спас нашу землю от неверия»[1429]. После этих слов управитель вынужден был покинуть слушателей, ибо был вызван по какому-то важному делу, и далее, в последующих беседах с моряками, темы обращения островитян в христианство уже не касался.

Почему послание было передано именно через апостола Варфоломея, день памяти которого (24 августа) вызывал у европейцев-протестантов отнюдь не радостные ассоциации (я имею в виду так называемую Варфоломеевскую ночь 1572 года)? Ответ неизвестен. Возможно, выбор именно этого апостола должен был ослабить связь его имени с кровавыми преступлениями и вселить в островитян надежду, что ничего подобного у них не произойдет. А может быть, наоборот, то был знак предстоящих бед (чему, как будет показано далее, тоже были основания).

Как следует из текста повести, сам апостол на ренфузианском чуде лично не присутствовал. И это понятно: цель чуда – дать островитянам Св. Писание, чтобы они уверовали в Христа, а не решили, в простоте душевной, что именно Варфоломей устроил этот замечательный перформанс, а потому достоин божественного почитания.

Обе истории, изложенные в первой части «New Atlantis» (чудесное спасение моряков и чудо обращения островитян в христианство), если учесть последующую информацию о достижениях и технических возможностях «Дома Соломона», могут навести на мысль, что Бэкон описал две грандиозные фальсификации. Действительно, поскольку ученые «Дома» имели в своем распоряжении «всякого рода двигатели для увеличения силы ветра»[1430], «обращаемой… в различного рода движения»[1431], «обширные помещения», где искусственно вызываются «различные явления природы, как то: снег, дождь, искусственный дождь из различных твердых тел, гром, молния»[1432], «дома света», где производились «опыты со всякого рода светом и излучением и со всевозможными цветами»[1433], «дома звука для опытов со всевозможными звуками и получения их»[1434], где воспроизводятся «все звуки речи» (в оригинале: «We represent and imitate all articulate sounds and letters»[1435]), «особые дома, где исследуются обманы органов чувств» и демонстрируются «всякого рода фокусы, обманы зрения и иллюзии»[1436] и т. д., то вряд ли им было трудно, искусно манипулируя ветрами, вынудить корабль оказаться в бухте Бенсалема, или, искусно манипулируя со светом и звуком, поставить грандиозный миракль, инсценирующий божественное послание. Возможно, Бэкон не случайно, описывая созерцание светового чуда робкими, как овцы, жителями Ренфузы[1437], упомянул о театре.

На следующий день управитель снова пришел к морякам и беседа продолжилась. На этот раз гости поинтересовались, «как могут островитяне знать языки, книги и историю (в оригинале – «affairs») тех, кто отделен от них таким расстоянием»[1438], тогда как сам остров практически никому в окружающем мире не известен?