Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Исходной концепцией этого учения (а в известном смысле, и всего замысла «Instauratio Magna») стала концепция «insania universalis». Хотя в своих работах Бэкон постоянно напоминал читателю, что конечная цель его проекта восстановления наук – это улучшение условий жизни человечества, однако к самому человечеству он относился с известной долей скепсиса, разделяя мнение многих его современников и предшественников об интеллектуальной дефицитарности большей части людей. Люди, по Бэкону, неосознанно «променяли разум на безумие, а мир на сказку (rationem cum insania, mundum cum fabula commutabit)»[517].

Неконтролируемый ум, пусть даже насыщенный некими познаниями, обладает неконтролируемой спонтанностью сумасшедшего. И что хуже всего, это безумие остается недиагностированным. «Тонкость природы во много раз превосходит тонкость чувств и разума, так что все эти прекрасные созерцания, размышления, толкования – бессмысленная вещь; только нет того, кто бы это видел»[518]. Так в русском переводе. Однако у Бэкона в латинском оригинале сказано жестче: не «бессмысленная вещь», но «безумная», «res male-sana sint»[519].

Поэтому консенсус в людских мнениях не может служить гарантией истины, поскольку – это консенсус сумасшедших. А когда люди «безумствуют по одному образцу и форме (insanirent ad unum modum et conformiter), они очень хорошо могут прийти к согласию между собой»[520]. Более того, «общее согласие – самое дурное предзнаменование в делах разума (in rebus intellectualibus)»[521]. И также в философии: всеобщее одобрение философского статус-кво служит признаком безумия.

Представление о том, что человечество в основном состоит из безумцев, имеет древние корни. К примеру, Гераклит, которого сэр Фрэнсис весьма почитал, утверждал, что большинство людей живут в своих маленьких обособленных мирах. Бэкон в «De Augmentis» дважды, в первой и в пятой книгах, цитирует изречение античного мудреца: «Люди ищут истину в своих микрокосмах, а не во Вселенной»[522].

По мнению стоиков, глупость – это проявление безумия. «Стоическое изречение, согласно которому все, кроме мудрецов, которых не существует, одинаково безумны (mainesthai, insanire), было хорошо известно в эпоху Античности, оно цитировалось многими греческими и латинскими авторами (философами, поэтами, сатириками и врачами) как основная (staple) доктрина стоиков»[523], наряду, добавлю, со стоическим представлением об «общем безумии (insania publica)», проявляющемся в том, что люди в большинстве своем не в состоянии различить то, что находится в их власти, а что нет, а также не могут правильно истолковать то, что видят и слышат, постоянно путая страсти с восприятием. В качестве примера, одного из многих, можно привести слова Сенеки: «Что требует от него [человека] разум? Ничего трудного: только жить согласно своей природе. Трудно это лишь по причине всеобщего безумия»[524]. При этом – что важно! – Сенека, как затем и Бэкон, трактовали безумие весьма широко, не только как клинический случай душевной болезни, но и как систематическое проявление недомыслия и глупости. «Нет разницы между безумием всеобщим и тем, которое поручают лечить врачам, – кроме одной: тут страдают недугом, а там – ложными мнениями. Тут причина неистовства – в состоянии здоровья; там само оно есть нездоровье души»[525].