Остров страха

Змей перекусил мужчину с пистолетом пополам. Ноги оставались торчать из пасти, а туловище обрушилось вниз, при ударе о землю разбрызгивая фонтан крови и кишок. Рука с пистолетом выпрямилась и, пару раз вздрогнув, замерла на земле.

Змей успокаивался. С обиженным стоном он стал кольцами укладываться на землю. Зубы продолжали мусолить человеческие ноги. Кровь заливала коронованную голову, текла по толстой шее. Зверь умирал.

— Мы его сделали? — удивился Никита.

Стас кивнул. Мысленно он едва ли соглашался с Никитой, потому что подозревал, что впереди их ожидает нечто более серьезное, чем зубастые твари. Но обратного пути нет.

Из зарослей махнул рукой раненый Дмитрий Кожемякин. Кажется, он надежно укрылся от возможной агрессии.

— Если ему кто-то и поможет, — сказал Никита, — то он там, внутри.

Мужчины вошли во двор замка. Никита задержался на секунду, чтобы убедиться, что ворота не стали запираться сразу за их спинами, и, успокоенный, двинулся дальше.

Глава пятнадцатая. Замок

1 Блог Натальи Ростовцевой

«Иногда хочется очутиться в сказке. Точнее, в книге, желательно сказочного или фантастического содержания. Я видела нечто подобное в «Чернильном сердце» с Бренданом Фрейзером. Чудесный, милый фильм для тех, кто любит читать — тех, кто любит книгу. Особенно меня задели слова писателя, который с горечью констатировал: мир, который он создает своим воображением, гораздо дружелюбнее того, в котором ему приходится жить. В этих словах — подлинная трагедия. Ни огнедышащие драконы, летающие по страницам фолиантов, ни вампиры, ни злодеи с самым фантастическим оружием и фантастической же алчностью (большинство злодеев в книгах, кстати, сущие очаровашки) не смогут тягаться с существами, населяющими наш реальный мир, — существами, преисполненными злобы и зависти, готовыми на подлости ради достижения нелепых и ничтожных целей вроде новой должности, некоего количества денег или материальных ценностей, толики власти, важности, преклонения…

Хотелось бы оказаться в сказке. Подышать воздухом, не знакомым с примесями выхлопных газов, посмотреть на природу, не тронутую цивилизацией, пожить в сказочном замке, пусть даже в роли принцессы, запертой по прихоти безумных родителей в самой высокой комнате на самой высокой башне.

Найдутся те, кто скажет: инфантилизм. Бежать от мира — значит бежать от проблем, зарывая голову в песок, бежать от людей, которым ты нужен, бежать от обязательств, от жизни. Бегство — это трусость. Взрослый, зрелый и ответственный человек никогда не позволит себе скрываться от реальности в бесплодных мечтах и выдуманном мире, в противном случае для таких, как он, существуют специальные медицинские учреждения и препараты.

Общественное мнение. Стереотипы. Оковы рабства. Мы — рабы этого мира, реального-мать-его-мира, в котором не сделаешь ни шага без оглядки, в котором ты всегда должен играть какую-то роль, выбранную не тобой и написанную не для тебя, в котором все рассчитано по часам и минутам и не оставлено ни сантиметра для импровизации. Но хотя бы на часок… на несколько минут очутиться там, где есть только ты и стук твоего сердца.

Как это возможно? Где это возможно?

Только ли во сне?

2

Пилигримы находились внутри замка. Несколькими минутами ранее они пересекли двор, пустой, необжитый и совершенно не располагающий к длительным экскурсиям. Оно и немудрено: в этом странном мире некому было пасти гусей, выгуливать собак, кормить и запрягать лошадей, торговать кухонной утварью из глины или играть на мандолинах, зарабатывая грубо отчеканенные медяки с профилем короля. Брусчатка под ногами казалась стерильной, на ней не оставались даже пыльные следы от башмаков. Стены замка, потрескавшиеся и щербатые, были словно покрыты обоями, свежими, будто только что из хозяйственного магазина. Бревна, из которых были сложены аккуратные сараи по краям двора, блестели лаком. Небольшая скирда сена, уложенная в углу одного из сараев, походила на инсталляцию музея Гуггенхайма. Боковая каменная лестница, ведущая к двери на уровне третьего этажа, словно держалась на воздухе или была приклеена к стене чрезвычайно мощным составом.

— Визуализация, — решил Артур. Он теперь на все смотрел очень мрачно, от былого юношеского восторга не осталось почти ничего. И оцарапанная нога сильно беспокоила. — Чья-то безумная визуализация.

— Думаешь, кого-то из нас?

— Уверен. Весь этот замок и кошмар, который встретил нас на Острове… чья-то фантазия, оказавшаяся настолько сильной, что затмила фантазии всех остальных.

На последних словах Артур презрительно сморщился. Очевидно, ему не нравилось быть объектом манипуляции. Он больше не владел всеобщим вниманием, как минувшей ночью в палаточном лагере, а вместо этого пал жертвой чужого воображения, более изощренного и мощного.

Наталья предпочла оставить его короткую речь без комментариев. Она думала, что знает ответ. Замок и ей самой казался очень знакомым.