Остров забвения

Оставалась всего одна вещь. Никто, насколько он знал, не был в курсе про Сэнди. И хотя в обязанности Саймона не входило сообщать новости всем жителям острова, он решил, что ей сказать должен.

— Кирсти?

— Привет, Саймон. Все нормально?

— Ты кое о чем должна знать, но тебе нужно держать это при себе, по крайней мере пока. Ты поймешь, когда придет время рассказать еще кому-нибудь.

— Господи, ты меня пугаешь.

— Это касается Сэнди.

— Что случилось? Что ты выяснил?

— Что Сэнди была Александром… Она была мужчиной.

— Что? О чем ты говоришь? Быть такого не может.

— Я видел тело, Кирсти. Кто знает, решилась бы Сэнди когда-нибудь рассказать это кому-то на острове… может, да, а может, нет. Она принимала гормоны, но больше никакого вмешательства не было, насколько мог судить патологоанатом: в полном отчете будет больше информации. Я просто хотел, чтобы ты знала… Ты сможешь помочь, если это всплывет.

— Помочь? Сэнди уже ничто не поможет.

— Да, но я скорее про то, чтобы смягчить удар. Никогда не знаешь, как люди отреагируют.

— Так же, как они отреагировали бы где угодно. Кто-то это примет, кто-то нет, но это точно станет для всех шоком — хотя, вероятно, пережить его будет проще.

— Это почему?

— Теперь им не придется демонстрировать свою реакцию при ней, думать, что говорить, и так далее. Ведь что бы они ни думали, это было бы для них непросто, дико. А ты сам не удивлен?

— Очень. Мне это даже никогда в голову не приходило.

— Ну вот. Мне надо бежать, а то у меня сейчас весь суп выкипит. Я никому ничего не скажу.

В этом он был уверен.

Теперь оставалось только собраться и подготовить дом к отъезду, но это не займет много времени. Он отправит владельцу сообщение, оставит ключ и деньги на уборку и сядет на вечерний паром.

Он ни с кем не разговаривал, никого не встретил и, встав в очередь, увидел только полдюжины студентов из исследовательского центра с огромными рюкзаками и тряпичными дорожными сумками за спинами. На них были яркие цветастые куртки, и выглядели они радостно — и, как подумал Саймон, не старше, чем на пятнадцать лет, хотя он знал, что все они выпускники. Он взглянул на паб, увидел свет в окне и рослую фигуру Йена за баром.

Дома Дугласа и Кирсти отсюда видно не было. Он мысленно простился с ними. Они не удивятся, что он решил уехать внезапно. Теперь они уже достаточно хорошо его знали. Робби, может, задаст какие-то вопросы, но если и так, то все они скорее всего будут про бионическую руку. С парома спустили трап. Саймон кивнул Алеку, который держал веревку, но тот был так занят работой, что едва ответил на приветствие. Больше никто не видел, как он покидает Тарансуэй.

Сорок два

— Доктор Дирбон? Здравствуйте, это сестра Одон из палаты «Джи» Бевхэмской центральной больницы. Только не волнуйтесь…

Они всегда так говорят. Она помнила, как и сама так говорила.

— Ему хуже?

— Нет, на самом деле нет, у него отлично идут дела, мы им очень довольны.

Да, подумала Кэт, и я могу себе представить его выражение, когда вы говорите: «Мы очень вами довольны, доктор Серрэйлер, вы наш любимый пациент!»

В ответ он бы заворчал и нахмурился, а когда она бы к нему приехала, сообщил ей, что ему уже надоела опека медсестер и врачей, которые годятся ему во внуки.

— Вы приедете к нему сегодня?

— Да, наверное, после обеда.

— А не могли бы вы сделать это до четырех?

— Могу попробовать. А зачем?

— Есть хорошие новости — вы можете снова забрать его домой.

Ричард посерел, и у него как будто впали щеки. Его глаза ввалились в череп, и Кэт впервые заметила, что у него легкий тремор. За неделю ее отец постарел на десять лет.

— Я не уверена, что он готов выписываться из больницы, — сказала она администратору, стараясь дать ему понять, что она скорее просит, а не спрашивает.

— Я не буду чувствовать себя спокойно, если позволю ему и дальше занимать койку.

— Но он же не просто «занимает койку», верно? Он болен и лежит тут из-за этого.

Администратор пожал плечами.

— Я прекрасно понимаю, что такое лишняя койка.

— Дело в том, док, что он в привилегированном положении.

— С чего вы так решили?

— Ну, очевидно, он останется у вас, так что получается, за ним будет присматривать не только родная дочь, но еще и личный терапевт. Сколько пожилых людей может таким похвастаться?

Кэт захотелось ударить его. Но она понимала, что спорить бесполезно.

— Я соберу его вещи.

— Ему еще нужно дождаться лекарств.

— Каких лекарств?

Он перечислил.

— Ладно, я могу выписать на них рецепт самостоятельно, это будет гораздо эффективнее, чем ждать здесь два часа, пока до нас дойдет очередь в аптеку, где и так рук не хватает. И у них на одного пациента меньше.

— В этой больнице замечательная аптека, и если у вас какие-то жалобы…

— У меня нет. Но там никогда, никогда не хватает рук. Вы не могли бы предоставить мне копию записей из его медкарты, мистер Гирлинг?

— Боюсь, нет, это полностью нарушает право пациента на конфиденциальность, как вы понимаете.

— Хорошо, не могли бы вы предоставить копию записей моему отцу? Он тоже врач, вы ведь знаете.

У него сработал пейджер. Кэт поняла, что это облегчение для них обоих.