Островитянин

Ну так вот. Парень вернулся туда, откуда уехал, поздним вечером в воскресенье. И, конечно же, все, кто был в деревне, расспрашивали о нем. В первые дни после приезда ничего плохого по нему заметно не было и все решили, что недуг его отступил. К сожалению, все эти речи лишь выдавали желаемое за действительное, а когда желаемое выдают за действительное, чаще всего небеса глухи к таким желаниям. Примерно через три месяца после того люди начали замечать, что характер его стал неуравновешенным, и родичи стали за ним приглядывать. Однажды ночью, когда все в доме спали, он сбежал, и утром его не нашли.

На следующий день бедный Бродяга заявился рано и совсем не был похож на обычного Диармада-шутника. Вся деревня вышла искать его сына, но его так и не смогли найти ни живым, ни мертвым — спаси, Господи, — и пришлось оставить эту затею.

По старым меркам, в этом Острове три мили в длину, а самое дальнее от поселка место называется Черная Голова. Какое-то дело привело на это место в тот день двоих мужчин. Они охотились, как мне кажется, и у них были собаки. Собаки забрались под огромный камень, и хотя охотники свистели им и раз, и три, те все не выходили. Оба направились к камню, заглянули под плиту — и, представь себе, нашли одежду и башмаки пропавшего. Обоим стало не по себе, и они поспешили домой, забыв про всякую охоту.

Добравшись до дома, они не захотели рассказывать его отцу такую новость, но один из этих ребят был моим другом. Они посоветовались и решили сперва пойти и рассказать все мне — пусть я сам все расскажу семье. Сделать это мне было ничуть не проще, чем им. Но, так или иначе, когда случайно встретил дядю, я подозвал его поближе и сказал шепотом:

— Он ушел. Ты ведь уже честно его оплакал, так что сумеешь спокойно пережить эту весть.

— Я переживу, — сказал он.

Конец этой истории наступил через три недели, когда океан принес его тело. Его подобрал нэвог с Острова. Тело перевезли на сушу, и он похоронен на Замковом мысе Большого Бласкета. Рядом с тем местом, где он оставил свою одежду, он и отправился плавать. Так говорят. Мир и благословение его душе.

* * *

Через несколько дней после трагедии я выглянул на улицу. Утро было спокойное и тихое. Я постоял немного, опершись на ограду и размышляя, как лучше провести такой прекрасный день. Мне пришла в голову мысль отправиться за крабами, а потом пойти ловить губана. У губана хорошее мясо, особенно если его правильно заготовить. Я вышел, и скоро наловил достаточно крабов. Это лучшая приманка на губана.

Я собрал дорожный мешок. Там были крабы, пара кусков хлеба на день, поплавки, крючки и прочее. Я поднялся на холм и прошел две трети острова, прежде чем остановился. Затем стал спускаться, пока не дошел до самого моря. Мне удалось наловить целый ворох губанов, времени на это у меня было вдоволь.

Оглянувшись, я увидел на западе точку. Это была корма нэвога, который приближался ко мне на приличной скорости. На веслах сидел один-единственный человек и греб кормой вперед — конечно, это показалось мне очень странным. Когда он приблизился, я без труда узнал его. Этим самым человеком был Морис О’Дали-старший, пастух с Камня. Обломок скалы упал на его лодку, и он плыл к нам, чтобы ее починить. Нос лодки разбило, вот почему он шел кормой вперед.

Глава двадцать вторая

Я учусь читать по-ирландски в Дун-Хыне. — Я читаю старые сказки островитянам. — У меня гостит Карл Марстрандер, прекрасный благородный человек. — Тайг О’Келли ведет гэльскую школу на острове. Мы готовим списки слов, чтоб отослать их в Скандинавию. — Шторм на море. Рыбака уносит, и он в одиночку плывет на юг через весь залив Дангян. — Приезжает человек из правительства: пролив ремонтируют. — В сети попадается огромное чудище. У него такая печень, что жира хватит освещать весь Остров целый год. — Человек, который уберег свои ноги от акулы.

За несколько лет до этого нам часто случалось задерживаться на Большой земле из-за плохой погоды. В доме, где я обычно останавливался, дети вечно были в школе. В школе Дун-Хына в то время преподавали гэльский язык. Думается, это была одна из самых первых школ в Ирландии, где его изучали.

Каждый раз, как я у них оказывался, дети в этом доме постоянно читали мне разные истории, пока я сам не пристрастился к этому занятию. Они выдали мне книгу, а один ребенок постарался разъяснить мне все трудности чтения: буквы с точкой, буквы с долготой и вспомогательные буквы, такие как t в слове an tsráid[131].