Островитянин

Эта пещера находилась на западной оконечности большого острова. Очень опасная была пещера: вокруг нее всегда бурлила зыбь, плыть к ней довольно долго и по большей части окольным путем, потому что через узкий вход в пещеру мог пройти только тюлень.

Когда лодка остановилась у входа в пещеру, зыбь давала сильный обратный поток. Иногда вход совсем скрывало водой, и было совершенно ясно, что тот, кто отправится в пещеру, может остаться в ней навсегда. Эта мысль почти лишила всех нас дара речи. Из молодых мужчин в лодке были только я и еще один парень. Такие, как мы, еще не были достаточно обучены морскому ремеслу, то ли дело взрослые мужчины в расцвете лет. Ирландцы в седую старину были, должно быть, крепки духом.

И вот заговорил капитан лодки и сказал:

— Подумайте, что привело нас сюда. Есть ли кто-нибудь, кто зайдет в пещеру добровольно?

Мой дядя отозвался:

— Я зайду, — сказал он. — Если кто-нибудь еще пойдет со мной.

Ему ответил еще один человек в лодке:

— Я пойду с тобой.

Этому человеку был очень нужен кусок тюленьего мяса, потому что он и его семья голодали чуть ли не всю жизнь. У него было много родни, но никто из них ему не помогал.

И вот эти двое собрались. У входа в пещеру имелся небольшой каменный выступ, который вода покрывала и сверху, и снизу. Двоим нужно было пройти по этому выступу так, чтобы помочь двум другим зайти внутрь. Один из них хорошо умел плавать, но то был не мой дядя. Первым пошел пловец, держа в зубах конец веревки. Подмышкой у него была смертоносная дубинка, свеча и спички в кепке, а кепка — на голове. В том, чтобы входить в пещеру без света, не было ничего хорошего, раз уж он собрался пролезть далеко. За ним последовал мой дядя. На теле у него была закреплена другая веревка; одной рукой он держался за веревку пловца. Один конец веревки завязали внутри пещеры, а другой — на выступе, чтоб всегда была наготове.

Я и второй молодой парень с лодки стояли снаружи на выступе, чтобы принимать тюленей от тех двоих, что внутри. Те, в пещере, зажгли свет и, зайдя поглубже, обнаружили лежбище тюленей — больших и маленьких, самцов и самок. Самок называли коровами, а самцов — быками. Бывают среди них и такие, которых невозможно поймать ни так ни сяк. Подобное часто случалось.

Двое внутри приготовились совершить геройский поступок. У обоих имелось по деревянной дубинке. Ими они с шумом изо всех сил били по голове всякого тюленя. Так необходимо было делать, потому что если тюлень молчал, он мог легко ускользнуть. На камне горела свеча, и на каждом из мужчин оставалась фланелевая рубашка, в которой он плыл по морю.

Ну вот. Когда они закончили это побоище и всех тюленей прикончили, перед ними встало еще одно препятствие: многие тюлени были очень тяжелые, сама пещера — очень тесная; большие валуны отделяли их от воды, а проход — очень узкий и длинный. Но нет предела человеческим возможностям, когда того требует необходимость, и двое доказали это, вытаскивая тюленьи туши из такого неудобного места. Они выпихнули восемь тюленей, всех до единого, к воде, и когда закончили, приливная волна залила пещеру, и нам двоим на выступе пришлось изо всех сил вцепиться в стену. Сначала, как только наступило затишье, мужик изнутри рявкнул, чтоб тащили веревку наружу. Мы думали, что к веревке привязан один из них, но не тут-то было: к ней были привязаны четыре больших тюленя.

Пришлось протягивать конец веревки к лодке и обратно в пещеру. Этот конец следовало привязать к веревке с тюленями, которая до сих пор вела внутрь, и тот парень, что был со мной на выступе, громко крикнул им побыстрее принимать веревку, с чем они вмиг управились. Не теряя времени, человек внутри закричал, чтоб вытягивали веревку обратно. А волна все это время бушевала. Когда мы потянули веревку к себе, показались четыре других тюленя, а мы-то думали, что на том конце будет кто-то из двоих охотников. Мы должны были еще раз проделать то же самое: передать конец на лодку, а потом обратно в пещеру. Так все и получилось. Потом предупредили тех брать веревку и не мешкать. Нам приходилось часто покидать уступ, потому что пещеру заливало все больше.

И вот сперва с веревкой выбрался пловец, оставив другого в пещере держать ее. Выход из пещеры занял у пловца порядочно времени, он никак не мог дотянуться до уступа из-за сильной волны; в конце концов добрался туда, и фланелевая рубашка на нем была изодрана в клочья. Мой бедный дядя, который не умел плавать, отправился с последней веревкой. Когда он потянулся к уступу, веревка лопнула. Я спрыгнул с уступа прямо в пещеру, поймал конец оборванной веревки и вытащил своего дядю наружу живым и невредимым. Да, умел я плавать в то время!

Наша большая лодка осела по самый планширь: четыре самки, два самца и два молодых тюленя. Каждому в лодке причиталась доля тюленьего мяса, по полной бочке на человека. Во времена, когда это случилось, бочка тюленины была не хуже бочки свинины.