Островок Вневременье

Говорят, все психологические штучки – родом из раннего детства и скрыты за наслоениями более поздних воспоминаний. Как, кто и где мне пропечатал такие инструкции для интерфейса – не помню. Тем более остается только гадать, почему я такой не всегда, а только когда один. В компании все иначе, если верить знакомым и друзьям.

Машина пришла вовремя. Я рухнул на сиденье, ноги тихо гудели. Обратный путь занял у нас немного больше времени. Пришлось скататься и забрать парочку работников, бывших тут в командировке. Ребята как-то уж очень капитально нагрузились перед отбытием, и коллеги их буквально загрузили на заднее сиденье. Похоже, случалось подобное не впервые, так как водила извлек из багажника здоровенный кусок полиэтилена и расстелил на полу перед впавшими в нирвану командировочными. Я сперва вздрогнул, представив духан в машине, если кто не удержит внутри закусь, но потом вспомнил, что у нас тентованый УАЗик, и успокоился. Гуляющий сквозь щели ветер не даст ощутить неприятных запахов, чтобы с пассажирами ни произошло. Будь это тот, который «полбуханки», – туго пришлось бы.

Добрались мы без приключений. Полиэтилен не понадобился, только музыку делали погромче, чтобы заглушить храпы. В конце пришлось помогать водителю в разгрузке наших ценных кадров у их домов. Ребята были не худенькими. Но ничего, после дороги разминка даже очень впрок пошла.

Я десантировался у проходной и вошел в сторожку. Дежурила Настя. Но на посту была она не одна, а со своей сменщицей. Видимо, шла сдача-приемка вахты. Настя сидела за столом. Судя по всему, на смену заступала именно она. Обе дамы мне мило улыбнулись и продолжили свои бумажные занятия. Я, придерживая пакет снизу, проследовал на территорию, вошел в барак и с порога отчитался:

– Уф, прибыл!

– Много содрали?

– Пятнашку. Вообще ни о чем. Да еще удивились, что мент отобрал права, а не отоварил нас на месте.

– А, менты вечно врут, – неизвестно к чему сказал напарник и махнул рукой. – Садись, чаю дернем.

– Ща, я пельмени кину в холодильник – завтра пожуем. Да, держи сигареты, – и я протянул блок Автолычу.

– О, спасибо! У меня как раз почти закончились.

– Да не за что.

На экране телевизора вовсю разворачивались события очередной серии, но я все же отвлек напарника.

– Автолыч, чем сегодня занимались? Меня не спрашивали?

– Не, так все, по мелочи. Прошелся по системам с ключами. Где ремешок подтянул, где гайки просели. Ничего серьезного, но полдня пробродил. Потом с Вовкой сидели в его кондейке, трепались, кофе пили. Кстати, у нас сахар кончился.

– Вон, в пакете. Я купил упаковочку.

– Это хорошо.

Автолыч достал килограммовую коробку кускового сахара, извлек из нее несколько кубиков и бросил в чашку.

– А то пустой чай хлебать…

– Так колбаски еще возьми. Сухой, все как положено.

– Я ее лучше с пивом потреблю завтра.

– Гляди тогда. Я ее в холодильник снесу.

– Валяй.

Пока напарник впитывал духовную пищу, распыляемую с экрана, я завалился на кровать и раскрыл книгу, вполуха прислушиваясь к телефону. Но тот молчал. В конце концов я с головой ушел в перипетии героев из не раз читанных «Основателей» и временно отключился от внешнего мира. Очнулся только когда Автолыч принялся укладываться.

– Ложишься?

– Да ты читай, мне свет не мешает.

– Да я тоже буду падать. День насыщенный получился, неплохо и подрыхнуть.

– Как знаешь. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Утром приехали документы на машину. Почтальон оставил их на вахте, и сникшая Настя передала мне конверт.

– Что-то случилось?

– Теперь вы уедете и неизвестно когда вернетесь снова.

Я покрутил депешу в руке – не вскрыта. Значит, сама догадалась. Вспомнила мою давешнюю исповедь о злоключениях и связала причину со следствием. В сущности, она была права: нам здесь делать больше нечего. В Екатеринбурге пробудем долго, но там есть чем заняться и вряд ли получится выбраться. Скорее, даже по причине вечной усталости, а не от недостатка времени. После работы одолевать чуть менее сотни верст по ледяному тракту на заднеприводном жигуленке— то еще удовольствие. Но если вдруг пара деньков выпадет на отдых – то обязательно приедем. На второй. Первый день будет в лежку.

– Да ладно, вернемся же. Если все нормально срастется – приедем, – говоря это я фактически не кривил душой, но в голос достаточной уверенности добавить не получилось, и Настя это почувствовала.

– Не вернетесь, – в уголке ее глаз блеснула слезинка.

Вот ведь, а? Женские слезы рвут душу в клочья, хоть гранаты ими начиняй. А тут еще и не прижмешь девушку к себе, не успокоишь хоть немножко – как назло народ принялся шариться туда-сюда, будто медом вокруг проходной намазано.

– Все будет нормально, – говорю и улыбаюсь, но при этом чувствую себя отвратительно.

Ранним утром подъехал наш полбуханочный аппарат. Мы закидали в него вещи, уже без вентилятора, естественно, и отбыли. Я только и мог, что попрощаться вполголоса. Она кивнула, глаза ее заблестели.

Мы смотрели друг на друга сквозь стекла. Силуэты только и получалось разглядеть. Но еще очень-очень долго я видел ее слезы – текущие по стеклам машины капельки от таящих снежинок.