От «Акиры» до «Ходячего замка». Как японская анимация перевернула мировой кинематограф

Живость анимированных изображений также поддерживает динамичный темп фильма, который контрастирует с акцентом на пассивность и жертвенность в «Могиле светлячков». По общему признанию, в «Босоногом Гэне» есть элементы, которые созвучны интерпретации «жертвы». Фильм начинается с короткого кадра нападения на Перл-Харбор и умалчивает предыдущие десять лет войны в Китае. Кроме того, в англоязычной версии конкретно упоминается нападение на Перл-Харбор, а в японской версии просто указывается дата, 8 декабря 1941 года, и дается комментарий, что Япония «погрузилась» в войну с американцами и англичанами. За этим начальным изображением следуют названия исключительно японских городов, написанные ослепительно белыми буквами, оканчивающиеся зловещим словом Хиросима. Эта простая, но мощная вступительная последовательность кадров подчеркивает положение Японии и японцев как цели для совершения удара. Ужасающие сцены взрыва и его чудовищных последствий усиливают образ бессильных жертв, павших под ударами с неба.

Несмотря на эти примеры, повествование, темп и образы фильма отказываются поддерживать такую однотонную интерпретацию событий. В отличие от «Могилы светлячков», «Босоногий Гэн» переплетает моменты надежды и триумфа в своей темной пелене опустошения и отчаяния. Фильм начинается с яркой сцены, в которой Гэн, молодой главный герой, выходит посмотреть на пшеничные поля с отцом и младшим братом Синдзи. Мальчики смеются, когда отец заводит излюбленную проповедь о достоинствах пшеницы, восхваляя ее силу и выносливость, но и проповедь, и смех мальчиков – эффективные контрапункты мрачной обстановке военного времени.

Ощущение надежды выйти из череды невзгод подчеркивается тем фактом, что первые тридцать минут фильма посвящены семейной жизни Гэна до взрыва.

Повествовательный импульс в начальных сценах выражается скорее в сопротивлении, чем в согласии. В одной из сцен Гэн и Синдзи пытаются помочь своей семье, особенно беременной матери, украсть карпа из храмового пруда. Подобно пшенице, карп ассоциируется с надеждой и сопротивлением, когда он борется с похитителем[258]. Отчаянная борьба карпа и хаотичные выпрыгивания из воды в воздух составляют визуальный художественный троп движения вверх, который отражает психологическое состояние мальчика и его нежелание сдаваться.

Мальчики достают карпа, но их ловит на горячем один из храмовых священников. Эта сцена похожа на сцену из «Могилы светлячков», в которой Сэита пытается украсть овощи для своей голодающей сестры. Еда в фильмах о войне часто «становится признаком борьбы»[259] не только для поддержания здоровья, но и для человечества. В обоих случаях мальчики пытаются прокормить не только себя – они пытаются поддерживать человечное отношение перед лицом подавляющих внешних сил. Несмотря на схожесть, две сцены заканчиваются по-разному. В то время как Сэита рассыпается в извинениях, склоняет голову до земли и в конце концов оказывается в полицейском участке, Гэн и Синдзи входят в противостояние со священнослужителем и в конечном итоге убеждают его отдать им карпа.

В другой, явно политической сцене сопротивления отец Гэна яростно критикует ведение войны, говоря своим сыновьям, что правительство находится в руках безумцев, и указывая им, что «иногда требуется гораздо больше смелости, чтобы не бороться, чем чтобы драться». Хотя кажется маловероятным, что подобные настроения (несомненно, разделяемые некоторыми гражданами) публично выражались в период войны, слова отца помогают сохранить критический взгляд на военное вмешательство, которое привело к бомбардировке, и одновременно демонстрируют его нежелание находиться под давлением высших инстанций.

Тон активного сопротивления в начале фильма явственно контрастирует со сценами самой атомной бомбардировки. В то время как первая часть фильма снята в реалистичном стиле, настоящая бомбардировка Хиросимы представляет собой необычайно визуализированный эпизод сюрреалистического ужаса. День взрыва обозначен кадрами с календарем, а сцены с тикающими часами создают ощущение, что время и другие силы вышли из-под контроля семьи. Напряжение повествования нарастает, когда семья сначала укрывается во время воздушного налета, а затем снова появляется на улице и с облегчением понимает, что это была ложная тревога. Хотя эти действия основаны на исторических событиях, они также служат в качестве диегезиса и усиливают зловещую атмосферу, когда Гэн выходит на улицу играть. Периодически переходя к сценам с американцами в кабине «Энола Гэй», зритель смотрит на происходящее глазами Гэна, который наклоняется, чтобы поднять монету (таким образом, по-видимому, защищая себя от взрыва) в тот самый момент, когда сбрасывается атомная бомба.