От «Акиры» до «Ходячего замка». Как японская анимация перевернула мировой кинематограф

Далее в эпизоде Синдзи узнает, что все это происходит у него в сознании и, как постоянно повторяет ему внешний голос, это версия мира, к которой он пришел посредством собственных решений. Постоянно задавая вопрос «Кто я?», Синдзи наконец видит себя в совершенном одиночестве в пустом белом мире – одинокая нарисованная фигурка, плывущая в безграничном пространстве.

Дойдя до конечной стадии деконструкции личности, Синдзи просматривает сюрреалистическое видение альтернативной аниме-вселенной, саморефлексирующей версии сексуальной аниме-комедии о старшей школе. Это видение доказывает ему, что его аниме-жизнь может пойти по множеству различных направлений. Обретя это знание, он подготавливается к переформированию собственной жизни и утверждает: «Я вижу, что могу существовать и не быть пилотом Евы». Сериал заканчивается на том, что Синдзи благодарит отца и прощается с матерью.

Рассматривая заключительный эпизод без тени иронии, можно заключить, что история Синдзи в некотором смысле – драма о взрослении, напоминающая ситуацию Люка Скайуокера или протагонистов более традиционных произведений в жанре меха. Критик Тору Эндо воспринимает заключительный эпизод как недвусмысленное половое взросление, где Синдзи через мысленные вопросы к девушкам-напарникам (возможно, к душе) в конечном итоге обретает готовность отделиться от умершей матери и двинуться дальше к взрослой сексуальности[143]. В определенный момент серии, например, ему говорят в лакановской манере, что «первый человек, которого ты увидишь, – это твоя мать». И в конце эпизода он прощается с матерью. Даже если воспринимать «возмужание» Синдзи в буквальным образом (что довольно сложно в условиях мрачной атмосферы сериала), то все равно этот момент не лишен двусмысленности. В фильме «Конец Евангелиона» (Shinseiki Evangerion Gekijoban: Ea/Magokoro wo, kimi ni, 1997) половое взросление Синдзи показано в самых унылых красках – вначале он выглядит жалким, мастурбируя около израненного тела Аски. В отличие от Люка Скайуокера, который научился использовать «силу» в эпопее о «Звездных войнах», в сериале и полнометражном фильме прямо говорится о том, что умение владеть Евой приводит к отчуждению и отчаянию.

Вездесущий и невероятно популярный жанр меха ставит «Евангелион» в целом и его последний эпизод в частности в крайне щекотливое положение. Через самоанализ Синдзи зритель постоянно получает напоминания о тотальной никчемности той силы, которую человек получает от механизированного боевого костюма, что в корне подрывает основные концепции меха. Заключительная сцена, где безоружный Синдзи мягко плывет в мире без направлений, границ и человеческих контактов, составляет разительный контраст битвам роботизированных костюмов, которыми чаще всего заканчиваются другие серии. Солипсистский мир «Евангелиона» делает меха значительным только в качестве средства познания себя. Даже человеческое тело здесь является менее важным, чем ум, творящий собственную реальность.

Глава 6. Части кукол: Технологии и тело в фильме «Призрак в доспехах»

«В отличие от чаяний монстра Франкенштейна, киборг не ждет, что отец спасет его, восстановив сад. Киборг не признает Эдемский сад».

Донна Харауэй

«Я есть части кукол».

Hole

«Актом отрицания духа в машине – ума, который зависит и отвечает за действия тела – мы рискуем превратить его в гадкого, злобного призрака».

Артур Кёстлер

По аналогии с «Евангелионом», который анализирует и частично отвергает технологический инструментарий жанра меха, удерживающего в центре внимания сложную и уязвимую психику человека-протагониста, создана и эта заключительная работа. Мы рассмотрим фильм Мамору Осии «Призрак в доспехах» (Koukaku Kidoutai, также известный под английским названием Ghost in the Shell) 1995 года, который углубляется в исследование возможности выхода за рамки телесного и личностного самосознания. «Призрак в доспехах» не так популярен в Японии, как «Акира», «Евангелион» или фильмы Миядзаки, но в Соединенных Штатах он добился ошеломительного успеха и стал культовым произведением. Многие западные поклонники аниме до сих пор любят его за сочетание технически изощренной (и невероятно красивой) компьютерной анимации и сложной, утонченной философской сюжетной линии.