Читаем От «Черной горы» до «Языкового письма». Антология новейшей поэзии США полностью

От «Черной горы» до «Языкового письма». Антология новейшей поэзии США

Владимир Валентинович Фещенко , Ян Эмильевич Пробштейн

Взять даже эти письма. Они соответствуют чему-то (чему – не знаю) из написанного тобой (возможно, столь же неявным образом, как и соответствие того лимона этому кусочку морской капусты) и в будущем какой-нибудь поэт тоже напишет, уже теперь что-то свое, что будет соответствовать им. Мы, мертвецы, переписываемся именно так.

С любовью

Джек.

1957 Иван Соколов

Орфео

Остр как стрела ОрфейНаправляет музыку вниз.Ад тамНа дне под морской скалой.Не исцелишьНичего этой музыкой.Эвридика – птица-фрегат или скала или морская водоросль.Не славь ничегоПреисподняя –Это скользкая сырость на горизонте.Ад – это:Когда не на что смотреть, кроме вечности,Необозримость соли,Нет кровати, кромеМузыки вместо постели.

1958 Ян Пробштейн

Конкордский гимн

Твоя шуткаПохожа на озероЧто лежит там без единой мыслиИ видитМертвые моряПтицы летятНад нимиСбитые с толку голубизной без единой мысли о водеБез единой мыслиО воде

1960 Ян Пробштейн

Из цикла «Елена: новая версия»

* * *

Ничего не известно о Елене кроме ее голосаСтранные блестящие искрыМолнии без огней, но что в отзвуках эхоАккордах, в музыке ледяного моря.Вся история едина, как Северный Полюс одинМагнетичен, музыка чтобы сыграть, ледИмеющий отношение к прозреньюИ каждый из нас – наг.Партнеры. Обнажены.

* * *

Елена: новая версия

Зевс: Предполагается, что я не существую, в то время, как большинство людей в видениях утверждают, что я существую. Это должно свидетельствовать о разнице значений между актерами и публикой.

Мне приходится так говорить, потому что я бог обоих видов небес – я не имею в виду ваше небо и их небо, ибо они – знаки, я имею в виду яркое небо и пылающее небо. Я не намерен показывать тебе пределы моих возможностей.

Актеры в этом стихотворении – лицедеи. Они приняли свои роли, не для того, чтобы обмануть тебя (или меня, если на то пошло), но потому, что им заплачено любовью либо деньгами, чтобы они были лицедеями. Я давно знаю, что в пьесе нет четвертой стены. Меня зовут Зевс и я знаю это.

Терсит: [Выбегая из декораций на сцене.] Четвертая стена не столь важна, как ты думаешь.

Зевс: [Встревожен, но продолжает себя вести как хороший Церемониймейстер.] Терсит не волен. [Он обнимает его.] Я бы не смог сыграть роль если бы не был лицедеем.

Терсит: Откройся мне и не делай вида, что смотрят люди. Я один на сцене с тобой. Расскажи мне сюжет пьесы.

Зевс: [Отступая.] Не пытайся говорить, когда не надо. Ты должен признать, что публики нет. Все делается для тебя.

Терсит: Перестань повторяться. Ты, старый хрен. Твои небеса прохудились. [Он смотрит на землю.] Пародия лучше каламбура.

Зевс: Я не понимаю твой язык.

[Они оба замолкают на миг, и потом занавес падает.]

* * *

Средоточие песниИх не касается. Их спины возлежат,Но не вполне присутствуя там.И здесь и там в болотах и селах.Как глупый крокодилРазвлекает Музу

* * *

И небесный марш плотиТа пограничная линия, где нет плотиХрани нас, господь, от боли и увечийИ даруй мне мою смерть.И воздух и вода громыхают здесьИ грязь и пламяХрани нас, господь, от удела саванаИ даруй мне мою смерть.Перелетная птица летит к блестящим краямНа поле брани урон. От деревьев – половинаИх ветви срублены. Храни нас, господь,От волос и грязи и плоти.