Я попросил человека обратиться к поэзии.Он сказал: «В ней нет радости».Я не был уверен в этих звукахи не мог достучаться до него наперекор хаосу.По ту сторону чистого звука поёт лодочник,как звезда на нашем небосводе.Он склоняется к путешествию во внешний мир.Я сказал: есть радость в этом образе:10 000 цветков на одном дереве в садупересчитаны и названы. Мерой детствабыло сколько деревьев стояли, сияя и белея,стояли оголенные под дождем, нагие и мокрые.И радость на маленьком личике отражалабелую поверхность деревьев.Радостно было вгрызаться в землю, как скорпион.Кровь насекомого превратилась в человека или ребенка-бога.Личику показали бриллиантлибо лист, вывернутый на ветру. Головка ребенкавертится. Сломанная веткана темной мокрой траве.Я сказал:Моей эмблемой стало дерево. Стояло,возвышаясь, и могло как сгибаться, так и распрямляться. Скакалпо холмам Нью-Гемпшира великий охотник.Уловленные льдом, жесты деревьеввывернутые внутрь.Это – жест. Слова застылитам – часть леса.«Я, поэт», – сказал мужчина, и ребенокбыл мерой его успеха.Я сказал:Земля была заболочена. Гнильубивала молодые сосны. Гнильпитала звездные цветы. Белый покровмоего детства, как собрание звезд.Белое гниенье в лесу.Слова, убитые там в цветущем рту,неисчислимы. Свет тела изгибается над нами,из пытки звериной. Голова Данте.Слово превращается в звездуили в образ звездыили в звездное пламя в чреслах.Голова ребенка изгибается в ночи,как змея.«Спокойной ночи.Твой саксофон у твоей кровати.Подумай о скворцах и острых и быстрых их звуках.Спокойной ночи».Ларсу Баласу
1959 Ян Пробштейн
Из «Стихов с мотыльками»
посвящается Х. Д.
Буквалист
корень и зеркалорастеньяформа егои сила знакомойрадужкойсвет растревоженсамшитом листьясияярозмаринзелен, не распускаясь(слишком почва сыра)глазом подхваченпочти напевмотылек в роялепри которомнеколоченыйвоздух звенитпрежней неловкостью чувстврастревожен (миссис Арпан,женой моряка
Буквалист
ветер не движетсяникудавогнут,как в зеркале,пере –ломлениемотылёк в роялетак и будет игратьв страхе трогая крылышкамитросики внутренниеаппарата‘хозяин’, – сказал я
Между
утреннего лицаповоротов ты,вращающийсяполноценнаявнутренняя меблировкаиспещреннаядетьми тогомотылькакакгалдишьбиясь об стеклоструны чьи/играй ещеоднодругоеврассыпную
Должник
любимый взяли держит мотылькатонкую, темный-металликмодельку с треугольнымхохолкомоткрытое, тайное – всёрастреплетсяветер высохдвижется дальшевнутренностьего телакрасная влагас белыми нитямикость –призрак его бедрабледно –синей кишкой сдерживая дерьмошоссе