От чистого истока я начинаю путь (СИ)

Я написал эти слова неизвестного поэта под изображением странной девушка Асты, а потом начал рисовать по краям портрета разбитые цветы. Будто их сначала проморозили, а следом бросили на пол, из-за чего лепестки разлетелись синими осколками.

— Хм… Рисуете в стиле Вальехо? — вдруг вгляделся в рисунок мой сосед. — Ну там… Фэнтези, мечи, монстры и бронелифчики…

— Нет, — не дал вырваться негодованию от сравнения с эротическим художником. — Я ученик старой школы. А это очень дорогой для меня человек, — медлю секунду и добавляю, впервые заговорив с посторонним о моей печали. — Ее броня всегда была практичной, хотя тела она не стеснялась. Даже слишком — некоторые ее платья должны были быть скромнее, но она никогда меня не слушалась.

— Это как? — мой сосед вдруг перестал мучить вилкой стандартный омлет.

А потом меня будто прорвало. Целый поток несправедливых обвинений вылился на девушку, что любила взять двумя пальцами чужие нормы морали и отбросить от себя, как противного таракана. Мне становилось легче, когда я вываливал на случайного собеседника все свои смешные претензии, обнажая нутро и выставляя себя сумасшедшим — несгибаемый Капитан Америка ненадолго исчез вместе с щитом и звездно-полосатой формой, обнажая живого человека.

— Зачем нужно было идти на такие жертвы и рубить себе руку, если о ней никто не вспомнил? Зачем?! — дорисовал на бумаге осколки лепестков у ледяного барвинка. — Она моя жена, и иногда мне кажется, что о ее существовании помню только я, а все остальные забыли. Был дракон — и не стало дракона. Мелочь какая… Кошка с мечом? Какая такая кошка с мечом?! Все забыли или даже не знали, что она любит книги, кузницу, сериалы, кофе и сырое мясо со специями. Наслаждается табаком и вином, будто они созданы исключительно для ее удовольствия. Заключает пари по любому поводу, будь это дождь в следующую пятницу или чужая свадьба. И она любит синие цветы. Особенно барвинок. И никогда не боится показаться смешной. Хотя… скорее нарочно выставляет себя посмешищем, будто она комик на выступлении.

— Мда… — собеседник задумчиво почесал затылок, переводя взгляд со скромного букета на рисунок с надписью. — Была у меня девчонка, что увлекалась фишками япошек. Так там большие шишки не считали зазорным выставлять себя идиотами на сцене, раскрашивая лицо красками, как гейши. Трейси даже пыталась затащить меня в их театр, как идиотка повторяя: «Ханамити, Кевин, прочувствуй Ханамити»… Бред один.

— Что это? — оторвался от нанесения штрихов и почти снял темные очки.

— Ну вроде как «дорога цветов», по которой актеры через зрителей выползают на сцену и потом уходят обратно. Очередная япошкина хрень, когда они придумывают тайный смысл и название на каждую мелочь, — выдал мой сосед, слишком демонстративно ломая омлет на кусочки ребром вилки. — А ты не знал?

— Официально мне было дано звание балбеса, — поправил козырек кепки и отпил сносный кофе из кружки, ведь он приготовлен не мной и не горчит. — Знаешь, Кевин, если бы у моей жены была своя дорога цветов, то они были бы стеклянными и при каждом шаге хрустели и ранили ноги. И знаешь, что бы она на это сказала?

— Что? — сосед с интересом подался вперед, сцепив руки. — Ну говори же!

— Примерно: «Ах ты ж сука, красота-то блядь какая!», и пошла бы дальше, насмехаясь над всеми и называя богов психами и садистами, — резко допил кофе, и гуща осела на зубах, словно земля с могилы. — Если бог есть любовь, то почему он отнял ее у меня? Я видел Создателя так же близко, как тебя сейчас, и Аста была права — он двинутый на голову лжец. Этот сукин сын сказал, что «освободил» ее, а на самом деле просто уничтожил. Нахер такую благотворительность!

Случайный свидетель моего откровения последние пять минут сидел над своим омлетом, будто рядом с ним взорвалась свето-шумовая граната производства Старка — только глазами хлопал.

— Срань господня… — Кевин отмер и взлохматил волосы. — Капитан Америка матерится как сапожник и богохульствует. Это сенсация!

— Что?.. — даже отпрянул от человека, который меня раскрыл, несмотря на маскировку.

Из-за скачка адреналина во мне проснулся капитан армии США, вышедший на задание. Кевин подсел именно ко мне, хотя тогда в кафе было несколько свободных мест рядом с девушками или такими же прилизанными парнями в слишком узких джинсах. Он не съел ни кусочка своей еды, только ковырялся вилкой в тарелке, создавая видимость обеда. А еще у него что-то зажато в кулаке. Нужно было всего лишь немного выкрутить чужое запястье, чтобы из ладони на дешевую столешницу рядом с букетиком барвинка вывалился маленький диктофон. Другие посетители обернулись на резкое движение и звук разбившейся тарелки.

— Эй-эй! Кэп, спокойно! Я не террорист, — парень прошипел сквозь стиснутые зубы и зашарил во внутреннем кармане легкой куртки, пока не вытащил удостоверение. — Кевин Уокер, корреспондент «The Daily Bugle». Может скажешь несколько официальных слов для моей статьи? Капитан?