От Голливуда до Белого дома

Неожиданно весь шоу-рум заполнился зрителями. Я слышал, как они переговариваются, рассаживаясь. Помещение у меня было небольшое, но в него плотно, как сельди в бочке, набилось человек триста, включая моих родителей. И тут я услышал голос Мо Попелла, обратившегося к зрителям: «Мы счастливы представить вам великолепную, по нашему мнению, коллекцию молодого талантливого дизайнера».

Всё, отступать некуда.

Занавес раздвинулся. Все взгляды были устремлены на меня. Голова у меня кружилась, я никак не мог сконцентрироваться и стал что-то бормотать. Неожиданно послышался одобрительный смех, и это придало мне мужества. Я начал рассказывать собравшимся о себе и о коллекции. Слушали они внимательно, что меня еще больше воодушевило и прибавило красноречия. Я поведал им, что обожаю женщин и посвятил всю карьеру тому, чтобы их украшать; что у меня как у дизайнера есть немалый опыт в Европе, Голливуде и на Седьмой авеню и что модный рынок нуждается в новом подходе, во взгляде знатока, способного оценить женскую привлекательность. И потом высказал свою точку зрения на парижскую моду: «Я не думаю, что у Парижа есть ответы на все вопросы, потому что французские дизайнеры ничего не знают о жизни американок. Пришла пора для свежих, смелых и подлинно американских идей».

Мне аплодировали — долго, от души; видимо, мне удалось тронуть нужную струну. Я окончательно расслабился, да и мартини начинал действовать. Началось дефиле, и я продолжал говорить, комментировать модели и отпускать шуточки, дурацкие шуточки. В той коллекции я представил много трикотажных вещей, а они были абсолютно не в моде. С трикотажем всегда так — он популярен лет пять-шесть, а потом — бац, и исчезает из виду. Представляя эту группу моделей, я отрекомендовал себя как «персонаж, ожививший трикотаж». Зрителям шутка понравилась. Каждому новому платью я присваивал имя: например, платье с очень глубоким декольте я назвал «Смерть проповеднику», а другое, которое демонстрировала манекенщица, похожая на Вивьен Ли, было представлено как «Харлетт О'Скара».

Наш показ был не похож на всё, что доводилось видеть байерам раньше, да я и сам не ожидал, что он пройдет именно так. Я почувствовал себя уверенно, выступая перед зрителями, получал удовольствие, вызывая у них смех, и не испытывал никакой неловкости по поводу уровня своих шуток. «Манишка-шалунишка!» — изрекал я очередную чепуху, и, на удивление, это срабатывало, я видел их реакцию.

В те времена большинство марок выпускали коллекцию из примерно 125 моделей и старались показать на подиуме как можно больше из них в течение часа. После окончания дефиле байерам приходилось сломя голову мчаться на следующее. Я выбрал более щадящий режим: продемонстрировал 65 моделей за 45 минут. У всех осталось время перевести дух, осмыслить увиденное… и поздравить меня с удачным показом, что многие из байеров и сделали. Меня окружили представители магазинов, о которых я раньше и не слышал. Они жали мне руку, говорили, что коллекция продемонстрировала новый взгляд на моду. Мо Попелл стоял рядом со мной и говорил, когда очередной гость — а они уже выстроились в цепочку, как на приеме — уступал место следующему: «Вы его заполучили! Вы его заполучили! Вы хоть знаете, кто это был?»

Я об этом и понятия не имел, и пока еще не осознавал масштабов нашего успеха. Но уже через несколько часов ситуация начала проясняться. Первыми об этом мне доложили мальчишки-лифтеры из нашего здания, с которыми я подружился. Они возили байеров с этажа на этаж, с показа на показ, и я заплатил им, чтобы они слушали разговоры в лифте и мотали на ус. «Ваша коллекция — настоящий хит, мистер Кассини, — сообщили они мне. — Мы слышали только хвалебные отзывы».

Более серьезным подтверждением успеха стал календарь Мо Попелла, который быстро заполнялся назначенными датами для заключения сделок. На второй или третий день после показа Мо подошел ко мне и сказал: «Случилась невероятная вещь. Миссис Шейвер услышала о твоей коллекции и хочет ее посмотреть. Это очень необычно и очень важно».

Дороти Шейвер была президентом компании «Лорд и Тейлор». Эта творческая, наделенная большим вкусом женщина в одиночку превратила «Лорд и Тейлор» в самый главный модный магазин того времени. Я организовал для нее специальный показ — уже без элементов шоу, просто демонстрацию одежды.

«У вас потрясающая коллекция, — сказала она и поцеловала меня. — Я размещу эти модели в главных витринах магазина».

Это, конечно, был гигантский первый шаг. Но, как часто бывает в бизнесе, все дело решает второй. Оглушительный успех может быть так же опасен, как и его полное отсутствие. Одежду еще надо было сшить, и сшить хорошо, и потом продать. Но сначала — все-таки производство, а денег у меня уже не было. Я потратил все $100 000 Ханта.