От Голливуда до Белого дома

А я в этот момент думал: Главное — не давать ей себя обескуражить. Она будет тебя испытывать и воздвигать на твоем пути препятствие за препятствием. Придется найти способ их преодолеть. Нужно набраться терпения, не то все будет потеряно.

Мой первый шаг выглядел эффектно, вполне в стиле дружески расположенного флориста. «Ничего не говорите, — сказал я ей, доставая из кармана пиджака листок бумаги и конверт. — Прежде чем мы начнем общаться, я кое-что напишу на этом листе и положу в конверт. Ровно через год мы снова придем сюда и будем, как я надеюсь, уже гораздо ближе друг к другу. Тогда вы откроете этот конверт и прочитаете, что я тут написал».

Она засмеялась: «Ну что ж, давайте».

Я пригласил к нашему столику Джина Каваллеро, владельца «Колони», со всеми надлежащими церемониями представил его Грейс и попросил: «Джин, не мог бы ты положить этот конверт в сейф вместе со своими самыми важными документами и хранить его для меня ровно год?»

На конверте я написал дату и слова «Для мисс Грейс Келли. Открыть…». Хозяину заведения нравились такие сюжеты, и он превосходно исполнил свою роль, с легким поклоном приняв от меня драгоценный конверт. «Конечно, — сказал он. — Ровно год».

Да, первый ход мне удался — Грейс оттаяла. Я сумел захватить ее врасплох, к такой романтической чепухе она не была готова. Лед — который действительно был неотъемлемой частью ее образа, наравне с очками — тронулся, и мы с удовольствием принялись болтать о Голливуде, ее партнерах по фильмам (у нее был легкий флирт с Гейблом, поведала она мне), о режиссерах и тому подобном. Позже она мне сказала, что была уверена — в любом случае со мной она не заскучает. За все мои старания и придумки она согласилась со мной поужинать через два дня.

Но в назначенный вечер, когда я наводил лоск, готовясь физически и морально ко второму раунду, позвонила Грейс и сказала: «Мне очень жаль, но в город приехала моя сестра, а мы с ней давно не виделись. Так что, боюсь, сегодня ничего не получится».

^{«Лед был неотъемлемой частью ее образа, наравне с очками»}

Я знал, что должен добиться своего. Это был первый из ее маленьких тестов для меня. Я всеми силами не давал ей повесить трубку и полчаса методично и убедительно ее обрабатывал. В результате в тот вечер мы отправились ужинать втроем, и все обернулось как нельзя лучше. Ее сестра Пегги оказалась не такой скованной, как Грейс, и у нее было прекрасное чувство юмора. Мы с ней отлично поладили. Я уделял сестре немного больше внимания, чем самой Грейс, и видел, что преодолел еще одно препятствие. «А теперь, я надеюсь, мы можем перенести изначально запланированный ужин на двоих на завтра?» — стал настаивать я.

«Олег, вы должны понимать, что у меня есть еще друзья. Вы не можете претендовать на все мое время».

«Прекрасно, тогда мы пригласим и ваших друзей».

Так я и поступил, устроив небольшую вечеринку в отдельном кабинете «Эль Морокко» и пригласив нескольких ее друзей.

В тот вечер мы с ней впервые танцевали, вызвав среди посетителей «Эль Морокко» небольшой переполох. Грейс наконец-то не пыталась скрыть свою красоту; на ней было черное платье, и публика пристально наблюдала за нами. Я был покорен ее утонченной прелестью. Эта кожа, эти волосы… Позже гример, работавший на картине «Поймать вора»[160], сказал мне, что над Грейс ему приходилось трудиться меньше, чем над любой другой актрисой. Ее красота не была чувственной, и притяжение возникало скорее эмоциональное, чем физическое, но когда Грейс хотела, она могла быть чертовски сексуальной. Она воплощала собой идеализированный типаж американской студентки из хорошей семьи; за такими я ухаживал во Флоренции. Я подумал, что мне пора переходить к более активным действиям, но тут Грейс нанесла мне заранее подготовленный превентивный удар. «Олег, — сказала она мне во время танца, — у меня для вас два маленьких сюрприза, или даже три».

Я с нетерпением ждал продолжения.

«Первый, — сказала она — это то, что я влюблена в другого человека. Второй — завтра утром я улетаю в Калифорнию. И третий — мы с вами были раньше знакомы… И не просто знакомы — вы пытались назначить мне свидание, а я ответила, что не встречаюсь с женатыми мужчинами… Помните рекламу для „Четырех перышек“? Я была там моделью».

Рекламу для «Четырех перышек» я помнил смутно. Я действительно делал специальное платье (с четырьмя перышками, я предполагаю) для полноцветного рекламного плаката спиртного с таким названием. Рекламу я помнил, а вот модель — нет.

«Я была худышкой, — продолжала она. — Вы сами сказали, что я слишком худая, но все равно пытались со мной заигрывать, пока я не отказала вам, потому что не встречаюсь с женатыми».

Ах да, худышка.

«С тех пор я не прибавила ни грамма, — сказала она. — Вы все еще считаете меня слишком худой?»