От Голливуда до Белого дома

«Возможно», — согласился я. На следующий день я позвонил ей и забрал со студии Paramount, где она снималась в картине «Деревенская девушка» с Бингом Кросби и Уильямом Холденом. К работе она относилась так же ответственно, как Джин, и никогда не ходила на свидания накануне съемок. Это ограничивало наши встречи только уик-эндами. Я должен был определиться: считать ли то, что она мне сказала на танцполе, знаком прогресса в наших отношениях и остаться в Лос-Анджелесе, а бизнесом в Нью-Йорке руководить по телефону?

Я решил остаться еще на три недели.

За это время мне несколько раз удалось навестить Грейс на съемочной площадке. Перед глазами всплывает образ: Грейс споласкивают волосы в гримерной, ее голова откинута, глаза закрыты… Я наклонился и неожиданно поцеловал ее в губы. Она засмеялась (о, как хорошо я помню этот ее смех!) и притянула меня к себе. Рассмеялись и все, кто присутствовал при этой сцене. Грейс обычно вела себя так сдержанно и неприступно, что любые проявления спонтанности с ее стороны — а у нее было великолепное чувство юмора — всегда были очаровательно-непредсказуемы.

Но в основном наши встречи зависели от расписания ее съемок. У меня оставалось много свободного времени, и я проводил некоторые вечера, танцуя в «Чирос» с Анитой Экберг[162] и Пьер Анджели[163], популярной в те годы очень красивой итальянской актрисой. Это было не просто приятное времяпрепровождение, но и хитрый тактический ход с моей стороны. Так что, когда Hollywood Reporter стал упоминать о наших свиданиях в светской хронике, я был доволен — эти колонки не ускользнули от внимания Грей Келли.

«Я тебя не понимаю», — сказала она мне при встрече во время уик-энда. «Все просто, — ответил я. — Ты все время занята. Судя по всему, я не очень-то для тебя важен. Я люблю танцевать, мне нравится хорошая компания… и, в конце концов, должен же я поддерживать свою репутацию».

Но я почувствовал ее недовольство. Что-то между нами менялось.

Теперь в это трудно поверить, но в тот момент Грейс беспокоилась, что MGM не продлит с ней контракт. Студия выпустила с ней всего один фильм, «Могамбо», и Дор Шери, начальник отдела производства MGM, рад был одолжить ее для съемок компаниям Warner (для фильмов Хичкока) и Paramount (для «Деревенской девушки»). У меня в Голливуде были хорошие связи, и я решил посмотреть, чем я могу помочь Грейс. Для начала я организовал ланч Грейс с Рэем Старком, который к тому времени стал одним из крупнейших агентов в Голливуде. Я надеялся, что он ухватится за возможность представлять и ее интересы. Но когда после их встречи я позвонил Рэю, он сказал: «Извини, Олег. Она совершенно не сексапильна».

«Кролик, ты не в своем уме, — ответил я. — Разве бы я стал встречаться с не сексапильной девушкой?»

Сейчас я думаю, что Рэй так отреагировал на ее сильную актерскую игру: Грейс тогда снималась в фильме «Деревенская девушка» в роли тихой, робкой Джорджи Элджин и настолько вжилась в свой образ, что не расставалась с ним и вне съемочной площадки. Ее усилия принесут свои плоды — за эту роль она получит «Оскара», но вот ее стремление выглядеть неприметной мышкой и в жизни вызывало беспокойство.

^{Грейс Келли в фильме «Деревенская девушка», 1954}

Как-то за ужином я затронул эту тему. «Грейс, могу я дать тебе совет? — спросил я. Она кивнула. — Когда ты утром приезжаешь на студию, не стоит выглядеть, как Джорджи Элджин. Будь шикарной, будь идеальной — и только потом влезай в шкуру своей героини. Это создаст вокруг тебя ореол тайны и пойдет тебе в зачет».

«Но я хочу, чтобы меня воспринимали серьезно, — сказала она. — Иначе продюсеры будут считать меня еще одной гламурной девушкой».

«Наоборот, — возразил я ей. — Если ты хочешь, чтобы тебя считали серьезной актрисой, покажи свой диапазон. Покажи, что в тебе есть больше, чем роль, которую играешь в данный момент, покажи, что ты можешь быть и очаровательной, и сексуальной. Тебе не надо одеваться как училка или как студентка, жаждущая угодить ректору Брин-Мор[164]. Ты скоро станешь звездой, поэтому должна быть и лидером моды».

Грейс признала мою правоту, и мы начали обсуждать и вместе работать над ее новым, более стильным образом. Я подобрал ей гардероб из своей последней коллекции и сделал несколько платьев специально для нее. А потом я задал вопрос знаменитому фэшн-фотографу Милтону Грину: «Милтон, что ты думаешь о Грейс?»

«Она изысканная».

«Конечно, — сказал я. — Мы с тобой это понимаем, а вот в Голливуде — не очень. Ты бы мог что-нибудь для нее сделать?»

«Только с твоей помощью, — ответил он. — Ты должен создать для нее платье, которое передаст ее суть, то, как ты ее воспринимаешь».

Я представил ее бледной, изящной английской розой и создал платье с лаконичным верхом и сложной юбкой, словно состоящей из лепестков. Оно было сшито из тяжелой тафты нежно-розового, как на старых полотнах, оттенка, гармонирующего с тоном ее кожи.