От Голливуда до Белого дома

Но я еще не мог оправиться от первых двух сюрпризов. При этом утверждение, что она «была влюблена», заботило меня меньше. Если бы дело действительно так обстояло, я бы вряд ли смог так далеко продвинуться в наших отношениях. Что меня действительно беспокоило, так это ее скорый отъезд. Я собирался продолжать атаку со всех фронтов с неослабевающим давлением: L'audace, l'audace, toujours l'audace[161]. Но на расстоянии трех тысяч миль делать это будет затруднительно.

«Конечно, — сказал я ей, — в такую красавицу, как вы, влюблены многие. Вам тоже может показаться, что вы отвечаете на чьи-то чувства. Я о вас беспокоюсь и хочу понять, почему вы считаете, что влюблены именно в этого человека, и достоин ли он вас».

«Вы слишком много на себя берете, — ответила она, но не раздраженно, а скорее кокетливо. — Мне не нужны ваши советы, чтобы решить, кто мне подходит, а кто нет».

Думаю, что мое нахальство ее позабавило. С Грейс нужно было действовать только методами шоковой терапии, потому что до нее трудно было достучаться. На протяжении наших отношений я не раз видел, как мужчины в ее присутствии впадали в ступор. Грейс, как никто другой, умела разрушить их уверенность в себе. Но отделаться от меня было не так просто. Я мог ненадолго потерять почву под ногами, но потом собирался и продолжал бороться.

«Я уверен, что вам нужно обсудить со мной этот вопрос, — продолжал настаивать я. — В конце концов, я лицо заинтересованное… И вы ведь еще не знаете, что я написал в том письме в „Колони“».

Она стала уговаривать меня рассказать ей, и я капитулировал: «Я написал, что, когда вы вскроете этот конверт через год, мы с вами будем помолвлены».

«Мистер Кассини, вы сошли с ума».

«Возможно, мисс Келли, но от своего предсказания я не отказываюсь».

«В любом случае мой отъезд аннулирует ваши планы», — сказала она.

«Вы не правы. Если цель так важна, расстояние — это ничтожнейшее из препятствий».

Весь этот разговор происходил, пока мы танцевали, и я старался соблюдать дистанцию. Я ухаживал за Грейс, но не хотел, чтобы у нее создалось впечатление, что я цепляюсь за нее из последних сил. Я даже не поцеловал ее на прощание, когда привез домой, но настоял, чтобы она назвала мне имя моего соперника. «Я должен понимать, насколько трудная мне предстоит борьба, — сказал я. — Вы должны мне его назвать».

«Я вам ничего не должна».

«Нет, должны, потому что я человек, предназначенный вам судьбой».

Она засмеялась и сказала: «Это вы так считаете, а я не уверена… Но я вижу, что вы человек чести, и я доверю вам свою тайну: он актер, англичанин, очень красивый. Мы снимались с ним в одном фильме, и его инициалы Р.М.».

Конечно, это был Рэй Милланд, с которым Грейс только что снялась в картине «В случае убийства набирайте „М“». Он был женат.

«Это прекрасный выбор, — сказал я. — Он еще раз подтверждает ваш хороший вкус, который вы проявили, согласившись со мной встречаться. — Она засмеялась, и я продолжил: — Но вы же знаете, что чувства между героями фильма актеры часто принимают за настоящие. Кроме того, у него есть жена. Ее все любят и уважают, и я не думаю, что она с ним когда-нибудь разведется».

^{Грейс Келли с Рэем Милландом}

«Вы не первый, кто мне это говорит, — ответила Грейс. — Но это не имеет значения. Кроме того, вы преследуете свою выгоду».

И вот она уехала в Калифорнию. Я начал писать ей небольшие записочки, мы говорили по телефону — всегда коротко, ни о чем серьезном. Но я старался почти каждый день присутствовать в ее жизни, хотя до меня доходили слухи, что ее роман с Милландом продолжается. Мне нужно было ехать в Калифорнию по работе, и передо мной встал вопрос: сообщать ли Грейс об этом? Мне не хотелось казаться слишком настойчивым поклонником, и я решил ничего ей не говорить. В Калифорнии я позвонил самой хорошенькой девушке, которую знал, актрисе Фейт Дон, и мы с ней отправились в ночной клуб «Мокамбо», не менее популярный в Голливуде, чем «Чирос».

И конечно же, не дальше чем в 30 дюймах (76 см) от нас в «Мокамбо» сидела Грейс Келли.

Ее спутником был молодой человек, студент, как я позже узнал, брат ее подруги. Ничего романтического между ними не было. Она удивилась, увидев меня, но никакого неудовольствия не обнаружила, предложив: «Почему бы вам к нам не присоединиться?»

Вскоре мы с ней уже танцевали — студент в это время танцевал с Фейт, — и Грейс спросила меня: «Что же ты не позвонил?»

«Я соперничества не боюсь, — ответил я, — но по дошедшим до меня слухам, понял, что это бессмысленно, и решил тебя не беспокоить».

«Ну и глупо», — сказала она.