От Голливуда до Белого дома

На это она ничего не ответила (хорошо, хоть не стала со мной спорить). Дождь все лил, и у меня появилась дополнительная возможность восстановить свою репутацию в ее глазах. Я считал, что, если она узнает меня по-настоящему, все наладится. Мы вместе осматривали Ривьеру, места, хорошо знакомые мне по детским воспоминаниям и по недавним летним путешествиям. Грейс ненавидела водить машину, так что за рулем на этих узких опасных дорогах всегда был я. Ривьера может быть такой обольстительной: легкие бризы, горные серпантины, блеск солнца на морской глади. Я знал прелестные маленькие гостиницы в горах. Я рассказывал ей о винах и об истории, о средиземноморском темпераменте и о своем детстве в Форте-деи-Марми. Мы вместе ходили по магазинам и посещали маленькие деревенские рынки, говорили между собой по-французски, что Грейс могла неплохо делать.

Каждое воскресенье мы вместе ходили в церковь, и Грейс регулярно исповедовалась. Мы говорили о религии, о том, что наши две ветви христианства раньше были едины и что раскол произошел по политическим, а не религиозным мотивам. По большому счету мы были одной веры. Я спрашивал о ее героине в фильме «Поймать вора» — богатой наследнице, которая влюбляется в вора-домушника (Кэри Грант). «Почему она в него влюбилась?»

«Мне кажется, он настолько неотразим, — отвечала она, — что ей уже совершенно все равно, кто он на самом деле. В любом случае сильная женщина всегда верит, что может переделать мужчину».

«А ты думаешь, что можешь меня переделать?» — спросил я.

«Конечно, — засмеялась она. — Но вот твою авантюрную жилку я бы хотела сохранить. Ты ведь по сути пират».

«Пират? — улыбнулся я. — Как Синяя Борода?[167]»

«Знаешь, когда я жила в женском отеле „Барбизон“[168] в Нью-Йорке, я была вынуждена подчиняться строгим правилам. В полночь у нас был комендантский час, никакие посетители в номер не допускались. Моя семья настаивала на проживании в отеле с таким жестким режимом, но суровая дисциплина входила в противоречие с образом жизни актрисы. Мне было трудно их примирить. А теперь, с тобой, я нарушаю все свои правила».

«Возможно, это происходит потому, — ответил я ей, — что я понимаю тебя так, как большинство мужчин не может. Я знаю, что такое профессия актрисы. В тебе живет не одна, а много женщин — все роли, которые ты сыграла, и даже те, которые тебе еще предстоит сыграть».

Дни летели один за другим. Я забыл о своей встрече с Пуччи, я забыл о Нью-Йорке. Я стал частью постоянной компании, куда входили Кэри Грант и его жена Бетси Дрейк и, конечно, сам Хичкок. В то время, как я позже узнал, он был романтически одержим Грейс, но мое постоянное присутствие его не раздражало. Мы часто ужинали вместе — Гранты, Хичкок с женой и мы с Грейс, — и эти совместные трапезы всегда превращались в торжественные события, тщательно организованные режиссером. У Хичкока был своеобразный режим питания: он ел всего один раз в день, но тут уж ни в чем себе не отказывал. Во время съемок до вечера он только пил воду, затем принимал ванну, и мы собирались всей компанией в ресторане, который выбрал он, чтобы съесть блюда, тоже выбранные им. Рейтинг ресторанов всегда был не ниже трех звезд, но Хичкок все равно заранее согласовывал наше меню: вина, суп, рыбное блюдо, мясное, сорбе между переменой блюд, десерт, фрукты, сыры. Он повелевал всем и всеми, как император, и наслаждался каждым кусочком. Никогда в жизни я не встречал человека, который бы получал такое удовольствие от еды. Хичкок определял темы беседы: он любил обсуждать с нами философские вопросы. Разумеется, он был настоящим диктатором. Он считал, что любому члену съемочной группы (кроме него самого) можно найти замену. Я пытался спорить с ним и доказывал, что индивидуальность и обаяние таких звезд, как Кэри Грант и Грейс Келли, уникальны и заменить их невозможно. Но Хичкок считал, что может сделать звезду из любого. Он ошибался и остаток своей карьеры провел в безуспешных поисках звезды, способной заменить Грейс Келли.

^{Еще вместе}

У Хичкока была очень милая молодая секретарша-англичанка, и однажды она допустила самую неловкую оговорку, которую мне только доводилось слышать. Это был день рождения Хичкока, который отмечался в его номере в отеле «Ритц-Карлтон». Гостей было много, и, как это часто бывает на коктейльных вечеринках, все набились в одну комнату, оставив другую пустой. Секретарша, желая распределить публику более равномерно, хлопнула в ладоши и сказала: «Могу я попросить минуточку вашего внимания? Приглашаю вас пройти в соседнюю комнату и отведать петушка мистера Хичкока».

Это прозвучало двусмысленно и безумно смешно.