От Голливуда до Белого дома

Семья Келли, надо отдать им должное, была крепкой и дружной. Джек Келли начинал простым каменщиком и сумел создать успешную строительную компанию. Он даже баллотировался на пост мэра Филадельфии, но проиграл. Круг его интересов был узок и ограничивался родным городом. Успехи Грейс в Голливуде не производили на него большого впечатления; он, пожалуй, предпочел бы, чтобы она вошла в высшее общество Филадельфии. (Статьи, где Грейс называли «светской девушкой», отражали скорее мечты семьи Келли и фантазии студии, чем реальность. Семья слишком недавно заработала свой капитал, чтобы протестантские столпы общества Филадельфии приняли их как равных.) Жена Джона Келли, в девичестве Маргарет Мейер, тоже не могла похвастаться своим происхождением. Она была первой женщиной — учителем физкультуры в Пенсильванском университете. В молодости она была живой и хорошенькой, к среднему возрасту превратилась во властную и суровую мать семейства. Лютеранскую веру своих родителей она сменила на католицизм.

Единственной надеждой для меня было то, что в семью иногда принимались не ирландцы, например «мама» Келли, как ее называли; встречались иногда в ее рядах и довольно экзотические персонажи, типа дяди Грейс Джорджа Келли, успешного бродвейского драматурга в 1920–1930-е годы. Грейс восхищалась дядей Джорджем и готова была восстать против жестких правил и провинциальности семьи. Вопрос в том, насколько готова.

С самого начала она дала понять, что хочет соблюдать осторожность.

Через несколько дней после нашей помолвки я уехал в Париж. У Грейс оставалось еще несколько съемочных дней, а мне надо было решить кое-какие вопросы по бизнесу. Думаю, что мне также нужно было собраться с мыслями и обдумать ситуацию. Женитьба на Грейс Келли, сказать по правде, не была событием, которое я предвкушал. И хотя чувства мои к ней были сильны, я до сегодняшнего дня не уверен, что мечтал именно о браке. Интересно, что в течение следующего года у меня было несколько возможностей стать ее законным мужем, и каждый раз я вел себя нерешительно. Я очень гордился тем, что она выбрала меня, и, конечно, не хотел, чтобы она вышла замуж за кого-то другого, но все же каждый раз, когда возникала проблема с ее родителями, я дистанцировался от ситуации. Если это должно было вылиться в борьбу, хоть отдаленно напоминающую пережитые с семейством Тирни мучения, я не хотел вновь через это пройти. Теперь я был состоявшимся, успешным, уважаемым американцем; мне не нужен был еще один такой кошмар, когда мои благие намерения и доброе имя оказываются под вопросом.

Пока я был в Париже, мы с Грейс каждый вечер говорили по телефону и строили планы на будущее. Мы хотели детей (но не слишком много). Мы решили, что мой бизнес станет основным источником дохода семьи; она же будет сниматься в одном, тщательно выбранном фильме в год, гонорар от которого станет тратить по своему усмотрению. Это внушало оптимизм: мы сумели договориться практически по всем основным вопросам, которые часто разрушают брак двух успешных людей.

Но проблема с ее семьей продолжала отбрасывать тень на эту радужную картину и мешала мне воспринимать наши планы абсолютно серьезно. А потом, в одном из этих разговоров она сказала мне, что нам лучше будет вернуться в Штаты по отдельности, потому что в прессе уже подняли шумиху по нашему поводу (журнал Paris-Match опубликовал наши совместные фотографии на Ривьере, а Луэлла Парсонс писала в своих колонках о нашем возможном браке). По мнению Грейс, если мы будем соблюдать все приличия, ее родители примут меня лучше.

Я согласился, и у нас начались странные брачные танцы, растянувшиеся на год. Грейс отправилась домой морем с Грантами и Хичкоками, а я полетел на самолете. Мне бы следовало предпринять решительные действия, но я смалодушничал. Наверное, нужно было найти священника, который сразу бы нас обвенчал. Но я чувствовал, что на Грейс не надо давить. Если она действительно хочет выйти за меня замуж, то торопить ее не стоит, и уж точно не стоит настаивать на том, чтобы сопровождать ее на корабле. Я сделал несколько смелых ходов, добился выигрышной позиции на шахматной доске наших отношений и продолжал партию, но теперь мы были помолвлены, и вся моя былая дерзость куда-то испарилась.

Я проводил ее на пристань, пожелал счастливого пути и полетел домой, где обнаружил, что за время моего отсутствия многое изменилось. Грейс Келли теперь была звездой номер один в Америке. Одержимость фанатов, создание легенды, сравнения с айсбергами и горными ледниками — все это, наконец, сошлось воедино и выстрелило. Половина мужчин в Америке влюбились в нее после блестящего, проникнутого соблазном исполнения роли в фильме «Окно во двор» с Джимми Стюартом[170]. Даже Рэй Старк признал ее несомненную сексапильность.

^{Кадр из фильма «Окно во двор», 1954}