От и До. Книга 2. Свидетельства бывших атеистов

Что стало сигналом к тому, чтобы вернуться в Православие. Наверное, какая-то упертость. Потому что я не отчаялся, что не вошел в Церковь. Потому что я все-таки решил для себя, что я обязательно должен туда пойти и добраться до конца. Что это такое? То есть, я взял там Святое Евангелие, и решил, что я обязан его прочитать. Я должен проверить, я должен понять, что это такое. И слова, которые я прочитал в Евангелии: приди и виждь, я действительно захотел прийти и увидеть.

Да, меня не пустили на порог, но у меня был знакомый, который был достаточно давно в Церкви, он около пяти лет жил на Валааме. Я его встретил и сказал:

— Ты уже там, возьми меня с собой! — И он сказал:

— Да, поехали.

И таким образом, мы поехали на Валаам, на Страстную Седмицу. В один из строгих скитов, с таким, можно сказать, афонским уставом. Я совершенно ничего не знал о Православии. То есть, для меня это было другой планетой. Нету представления о том, Кто такой Бог. Есть некое «что-то», космическое, обезличенное существо.

И я приехал с такой, можно даже сказать, дерзновенной мыслью, что: «я не знаю, что такое Бог, но я точно знаю, чем Он не является». Эта внутренняя уверенность, что у меня уже все есть, я уже на какой-то определенной ступени, куда-то делась. И когда я приехал туда, я попал, можно сказать, в первую христианскую общину, где действительно у людей общая трапеза, у них нет своего какого-то личного имущества.

В общем-то, это очень хорошо описано в книге «Деяния святых апостолов». И это собрание, так скажем, собирается вокруг Евхаристии. И когда я приехал, я попал на службу. И начал ходить на службы. Я чувствовал, я не мог этого объяснить, но я чувствовал, что в Храме мне хорошо. То есть, мне хорошо, и я хотел понять, что вообще происходит. Почему вот эти люди встают ночью и идут молиться в Храм. То есть, это поражало на самом деле.

И, конечно, служба, которая служится: качающееся паникадило, спокойное мирное пение, сама Литургия, это действительно оставило какое-то неизгладимое впечатление. Меня приняли, невзирая на лицо. То есть, меня приняли, как будто, я их давний друг. И это было для меня одним из решающих моментов. Потому что я почувствовал пыл духа. Это был мир и любовь. Когда люди не препятствуют тебе прийти к Богу, а, наоборот, способствуют. И, скорее, не словами, а своим личным примером, своим устремлением ко Христу.

И это, конечно, вводит в недоумение. То есть, ты видишь, что люди живут на высокой планке духовной жизни, и при этом никому ничего не хотят доказывать, никому не хотят ничего навязывать. И ты сам начинаешь вопрошать. И таким образом, я подошел к игумену, и, собственно, попросился к нему на исповедь.

Мы с ним побеседовали, я в первый раз в жизни исповедовался, можно сказать, за двадцать там с чем-то лет. Это была моя первая исповедь. После этого я поучаствовал в Таинстве Соборования. И начали происходить, так скажем, чудеса. Потому что до этого, я приехал, у меня был, так скажем, внутренний фурункул уха. Кто знает — это очень больно, нельзя ни спать, ничего, это очень напрягает. В обычное время, когда это происходит, я обращаюсь к своим врачам, и приходится даже оперировать.

А тут я всего лишь исповедовался, помазался маслом во имя Господне, и на следующее утро у меня все прошло. То есть, это было очень удивительно, потому что я проснулся, начал заниматься своими обычными делами, и понял, что у меня ничего не болит. То есть, Господь через Таинства начал меня приближать к Себе.

На Валааме я пробыл Страстную Седмицу. И за эту Страстную Седмицу Господь меня изменил полностью можно сказать. Я когда приехал, я был так наполнен радостью, что мне хотелось всех обнять, и всех привести в Храм и сказать: да как же вы не знаете? Вот здесь, рядом это счастье, эта полнота общения с Богом!

И тогда я понял, что никакой человек не сможет меня отделить от Христа. У меня появилась действительно жажда. Как в пустыне у человека, который хочет напитаться потоками живой воды. И они в изобилии есть в Церкви. Это и Священное Писание. Это и Таинства, в которых мы действительно соприкасаемся с благодатью Божией, которая нас обнимает как Милостивый Отец.

Это радость о том, что Бог — наш Отец, ею хочется поделиться со всеми. Как сокровищем, которое ты находишь, и хочешь вначале поделиться со своей семьей, а потом со всеми близкими.

Как его близкие восприняли это его преображение. Ну, конечно, они сразу же увидели изменения. Потому что я приехал, я был просто действительно счастлив. Потому что они увидели, насколько я был окрылен и радостен, и не понимали, что происходит. Потому что это не изменения внешнего порядка. Это изменения в сердце. Можно сказать, что Христос изменил мое сердце, мой ум. То есть, я это еще умом даже не понимал.