От Калуги до Берлина

– Спасибо тебе, Ахат. Зашёл повидаться. На душе стало хорошо. Как будто родственника увидел. – В это мгновение ему взгрустнулось. Видимо, он вспомнил родных, свою деревню. Я увидел, как заблестели у него под глазами две росинки. – Сам знаешь, здесь даже поговорить не с кем. Словом обмолвиться невозможно. Иногда мне кажется, пока вернусь домой, я забуду свой родной язык.

– Из дома вести есть? Как у самого дела?

– Письмо недавно получил. Живы. Там тоже нелегко. Хоть и не жалуются, но я сердцем чувствую. Война проглатывает всех, как дьявол. Что творится здесь, ты и сам видишь. Мы хоть и не на передовой, всё равно неспокойно. День и ночь печём хлеб. Без дыма хлеб не испечёшь. А как только появляется дым, так жди «раму». Сразу начинает кружиться над нами. Работаем совсем без отдыха. Часто за сутки двух-трёх часов сна даже не достаётся. Работы не боимся, мы уже привыкли. Тяжело только без отдыха. Сам-то как? Письма получаешь?

– Сам ничего, Гариф-абый. Недавно меня перевели в ПСД. Приходится бывать в разных хозяйствах, в отделениях дивизии, в полках. Постоянно в движении, среди разных людей. Такая служба мне понравилась. До этого был телефонистом. Вот нашли для меня трофейный велосипед. Только так гоняю. Скоро обещали дать коня. На прошлой неделе заезжал по пути к Халиму. От него тебе большой привет.

– Здоровья ему. И от меня передай привет.

– Вот от нас тебе гостинцы, – сказал я и вытащил из кармана табак.

– Вот за это спасибо, Ахат. Как вы меня уважили. Даже не знаю, как вас отблагодарить.

У Гариф-абый лицо расплылось в улыбке, глаза засветились радостью.

– Бывали дни, когда за целый день ни одной сигареты не нюхаешь. Сам знаешь, нас здесь табаком не балуют. Наверное, думают: «Не в окопах лежат». Возможно, и не хватает. Все мужики на фронте. А где теперь Халим? Как у него дела?

– Нормально, жив-здоров. Он служит в полку в комендантском взводе. Они расположились в болотистом месте. Жалуется на сырость. Всем достаётся. Приходится терпеть. Последнее время и по радио хороших новостей нет. Будем надеяться на лучшее.

Гариф-абый, покручивая в руках подаренный табак, сказал:

– Давай-ка, Ахат, закурим по одной. Я ещё сегодня ни разу не затягивал.

– Гариф-абый, мне пора. Я уже задерживаюсь. Ты потом спокойно покуришь.

– Подожди, Ахат, одну минуту. Я сейчас.

Быстрыми шагами он пошёл к себе. Так же быстро и вернулся со своим товарищем.

В руках у него были две половинки душистого хлеба.

– Давай их положим в твою сумку. Эту я взял с разрешения старшины, а это от нас.

Я начал отказываться, но Гариф-абый даже разговаривать не стал, начал упаковывать в сумку. Пришлось взять гостинцы.

– Вот это я понимаю. Так и надо. Из гостей да без гостинцев. Спасибо тебе, Ахат, ещё раз. У солдата всего две радости: первая – когда получает письмо, вторая – когда встречает друзей-земляков. По возможности заходи, Ахат. У меня на душе так стало тепло. Халиму привет передай. Если увидишь, гостинцы и ему тоже отдай.

– Хорошо, Гариф-абый, будь здоров. К Халиму я постараюсь заехать на обратном пути.

– Прощай, Ахат. Когда будешь в этих краях, обязательно заходи, иначе обижусь, – крикнул мне вслед Гариф-абый.

Я схватил свой велосипед за рога, лихо развернулся и погнал дальше. На обратном пути заехал к Халиму и выполнил поручение Гариф-абый, рассказал о делах старика.

Вернувшись в ПСД, я вручил сержанту Аристову всю корреспонденцию. В это время в ПСД вошли младший лейтенант Егоров и вновь прибывший командир батальона капитан Ферин. После моего рапорта о выполнении военного задания, командир взвода спросил:

– Как справляется велосипед, Рахимов?

– Хорошо, товарищ младший лейтенант, лишь бы ноги не устали крутить.

– На велосипеде, что ли? – удивился капитан, глядя на командира взвода.

– Да, товарищ капитан. У нас валялся сломанный трофей, он сам его отремонтировал, теперь вот может заменить троих наездников. Кони пусть отдыхают. И в полк успел съездить, и в АХЧ. Посчитать – около восьмидесяти километров. Коней так не погонишь. А он гоняет.

Мне было приятно услышать о себе тёплый отзыв командира взвода новому комбату. Значит, мою службу заметили. «А ты, сержант, хотел меня отправить в хозяйственный взвод», – подумал я и посмотрел на сержанта Аристова.

– Товарищ капитан! Ваше приказание выполнено, коня доставил! – отрапортовал, появившись в дверях, старшина Дружинин.

– Рахимов, для тебя доставили коня! – сказал младший лейтенант, повернувшись в мою сторону. – С завтрашнего дня начинай ездить верхом, Рахимов. На велосипеде ты ездишь хорошо, это прекрасно, но до осенних дождей надо привыкнуть к верховой езде!

– Есть, товарищ капитан! Всё будет в порядке! – отчеканил я, не скрывая своей радости.

Вот так, теперь и у меня есть лошадь. Кличку лошади никто не знал. Посоветовавшись со старшиной, я решил назвать её Милкой.