От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Женщины были строго изолированы от мужского мира, но эта изоляция часто оказывалась такой же ненадежной, как бумага, преграждавшей путь только взгляду, но не звуку. Притаившись возле дома, блистательный принц Гэндзи подслушал чье-то импровизированное стихотворение, в котором девочку сравнили с весенним побегом травы. Он тут же сочинил ответную танка на эту тему и прочел ее вслух прислуживавшей монахине, надеясь, что девочка услышит и откликнется. Все придворные обязательно владели искусством составления кратких стихотворений – скорее это даже были точные и емкие афоризмы, – которые записывали на специальной бумаге[303]. Из всего, что было связано с бумагой, стихи считались самым важным. Считалось, что на сочинение стихотворения должны вдохновить эмоции, вызванные созерцанием чего-то конкретного из мира природы (растения, цветка, животного) и соединенные с житейским поводом для написания стихов. На каждое стихотворение обязательно нужно было ответить. Порой даже повседневные дела вершились при помощи обмена стихами, которые позволяли участникам переписки намекать на свои истинные намерения, избегая прямого объяснения их.

В обществе, где многое зависело от намеков и аллюзий, стихи являлись жизненно важным средством связи. В придворном обществе ежедневно циркулировало несколько сотен таких записок[304]. Выше всего ценились стихотворения, исполненные изящной уклончивости и одновременно аллюзий на другие стихотворения. Но если кому-то не удавалось с ходу сочинить хорошие стихи, можно было удовлетвориться и посредственными, лишь бы они служили главной цели: сообщить посредством намека то, что не следовало говорить прямо.

Не дождавшись ответа от девочки и получив отказ от старой монахини (оказавшейся ее бабушкой), блистательный принц вернулся в столицу, но не оставил намерения связаться с девочкой. Он сочинил другое стихотворение, где упомянул, что случайно, мельком, увидел ее за шторой, постарался записать текст как можно красивее и сложил записку тщательно, однако с деланой небрежностью, как будто все это не потребовало никаких усилий. Умение обращаться с бумагой чрезвычайно много значило в бумажном мире, где шляпы, одежда, разнообразная домашняя утварь и даже оружие изготавливались из этого удивительного материала. Стихотворение могло появиться на любой бумажной поверхности. Писали их и на складных ширмах, игравших важнейшую роль в оформлении интерьеров жилищ аристократии. В романе блистательному принцу доведется писать стихи на веерах дам или обмениваться с ними веерами, на которых уже написаны стихи. Однако в сложившейся ситуации Гэндзи было предпочтительнее придерживаться обычного пути: написать стихи на листе специальной бумаги, обернуть их еще одним листом и отправить через посыльного[305].

На сей раз ответ пришел, но совсем не тот, на который принц надеялся. Монахиня, бабушка девочки, сообщила ему, что ее подопечная еще слишком мала для любовных отношений. Гэндзи и сам знал, что объекту его привязанности всего десять лет. По общепризнанным обычаям, она действительно была очень юной, но не чрезмерно молодой для брака. Сам он женился в возрасте двенадцати лет, а некоторые женщины выходили замуж и того раньше. Такие браки по сговору были элементом сложной системы социальных взаимоотношений аристократии, конкурирующие кланы которой стремились продвинуть своих дочерей как можно ближе к центру власти, в идеале – добиться для наследницы места императрицы-супруги. Жизненные перспективы детей наложниц императора были весьма неопределенными, что блистательный принц прекрасно знал по собственному опыту. Да, он был сыном императора, но его мать была всего лишь одной из наложниц, не принадлежавших к знатному роду, что давало возможность другим наложницам, имевшим влиятельных покровителей, смотреть на нее сверху вниз.

Когда дело касалось самых могущественных кланов, даже император был бессилен. Вынужденный признать шаткость положения любимого сына, император решил вообще вывести блистательного принца из борьбы за власть, понизив его в статусе до «простого подданного». Таким образом герой приобрел имя Гэндзи, говорившее о его новом статусе, однако люди из уважения продолжали именовать его блистательным принцем.

Как же повел себя Гэндзи в отношении девочки и ее заботливой опекунши? Монахиня упорно стояла на том, что, хотя браки случаются и в таком возрасте, ее внучка еще не дозрела до замужества. Девочке передали, как положено, стихотворное послание Гэндзи, но это ничего не дало: ее еще не учили складывать стихи, что и заставило Гэндзи признать, что она еще совсем мала. Девочка, неспособная писать стихи, считалась не созревшей и для любви.