От наркомана до миллионера

Для полного счастья не хватало только наркотиков. Но свинья грязи везде найдёт… Оказывается, москвич Антон был парень непростой. Его отец был соучредителем Торгового дома «ГУМ». Судьба этого парня была похожа на мою, армия для него стала средством законным порядком избежать проблем с обществом и не попасть за решетку. Антон на выходные ездил домой в Москву. Его друзья, золотая молодежь, от души (ну и не бесплатно, конечно) снабжали его наркотой. От столичных барыг Антон привозил и ежедневно угощал меня чистейшей анашой из конопли, выращенной на гидропонике. А еще гашиш, который заведомо сильнее анаши. Антон привозил высший сорт гашиша — пластилин.

Через три месяца службы я, вопреки заведенным порядкам и уставам, получил звание младшего сержанта. Состоялся серьезный разговор с командованием части. Козлов, уже собиравшийся на дембель, представил меня офицерам. Он знал меня лучше всех.

— Антошин хороший солдат. «Устав караульной службы» знает назубок. Показал себя очень исполнительным и инициативным. Если нужно что-то построить, отремонтировать, достать для части — все организует, построит и достанет.

— Так вы Антошина на свою должность прочите? — спросил командир батальона.

— Нет, повыше. Старший прапорщик Алешин сказал мне, что собирается на пенсию. А хозяйство оставить не на кого.

— Антошин, вы хотите остаться на сверхсрочную? — спросил меня командир.

— Так точно!

Старший прапорщик Алешин был легендарной личностью, хотя должность занимал скромную — старшина роты. Уже немолодой, рыжий самоуверенный мужик, отслуживший в армии двадцать пять лет. Снабженец высшей категории и такой же категории вор. Он построил себе шикарный загородный дом с баней и гаражом, получил прекрасную квартиру. Алешин теперь неохотно надевал военную форму и ходил на работу лишь по особому приглашению.

Командир задумался. «А ведь это выгодно. Не брать человека со стороны, а вырастить своего, который и так все хозяйство знает. А Антошин дослуживает срочную, ему и платить можно поменьше, и за прапорские звезды не доплачивать. Внакладе он не останется, видно, что этот ставропольский пройдоха найдет способ заработать…» Кстати, школа прапорщиков находилась в нашем гарнизоне и ее можно было закончить заочно. Прапорское дело шибко много ума не требует.

И началась моя стремительная военная карьера. Шесть месяцев отслужил — сержант, девять месяцев — старший сержант, год — старшина. По должности я был главнее всех срочников моей части. Я мог проводить построения, вечерние проверки. У меня были ключи от всех каптерок. На мне была материальная ответственность за всё — от половичка у входа до крыши казармы. Пора было начинать воровать по-крупному и строить дом по примеру старшего прапорщика Алешина.

Власть — это удовольствие. Не для всех, но я определенно отношусь к числу тех, кто умеет удержать в руках эту капризную девицу. Власть — это еще и свобода. Именно она позволила мне вернуться к наркотикам, когда Антон Козлов демобилизовался. Рыбак рыбака видит издалека, так же, как и нарик — нарика.

…У солдат нового призыва была присяга. Ко многим из них на торжество приехали родственники и друзья. Иду я после присяги вдоль строя, вижу — один парень из Питера странно себя ведет. Подхожу поближе — так и есть, неестественно расширенные зрачки. Я сразу понял — амфетамины. Не случайно к нему, видно, приезжала сестра с друзьями. Я пригласил парня зайти ко мне в каптерку и будничным тоном сказал, что могу перекрыть ему кислород. Но есть и другой вариант — поделиться. Выхода у него не было. Питерский пошел к сестре и вскоре у меня было настоящее богатство — и амфетамины, и экстази, и грибы.

Мы пришли к соглашению. Я сделал молодого парня своим «золотым», определил на должность каптерщика. И нам неплохо жилось, потому что его сестренка была замужем за крупным питерским барыгой, который обслуживал самые дорогие и престижные клубы северной столицы. Мы бесплатно получали то, за что посетители кабаре «Зависть» на Садовой или «Голден Доллс» на Невском выкладывали сотни и сотни тысяч.

Перепробовав всё, что только можно, я понял, что мне нельзя бездумно улетать в мир грез. Следовало помнить о карьере. Поэтому пришлось отказаться от грибов-псилобицинов и марок с ЛСД. Это такие галлюцинации, что можно запросто и спалиться. И я остановился на таблетках экстази и на амфетаминах, которые можно было растворять в воде и ширять в вену.

Мне нравился их психостимулирующий эффект, когда чувствуешь себя превосходно, когда ты энергичен, полон сил. Можно и кросс пробежать, и с гантелями поупражняться. Иногда я, показывая молодежи, как мыть полы или выравнивать по ниточке полосы на одеялах заправленных кроватей, сам брался за дело. Начальство не могло нарадоваться такому трудолюбию старшины Антошина. Отцы-командиры и не догадывались, что для вмазанного амфетаминами физический труд — радость.