От наркомана до миллионера

Солдат по кличке Зазик, служивший на телефонной подстанции гарнизона, стал у меня главным распространителем анаши среди военных. Сложился круг, включавший меня, Дениса Казакова и других верных товарищей, своего рода тайный наркоклуб Барыбинского гарнизона, который занимался и распространением, и потреблением. У нас появился постоянный и хороший доход. Барыши мы с удовольствием просаживали в игровых автоматах, которые тогда появились во множестве. Сами члены клуба кололись малясом и героином. Появилось в нашем ассортименте и нечто новое — винт.

Начальник аптеки нашего гарнизона старший прапорщик Салманов продавал нам кристаллический эфедрин. Мы отвозили его специалистам в Москву, в подпольную химическую лабораторию и получали в ответ чистый винт. Это заводной наркотик. Вмазавшись им, можно сутками не спать, не есть и работать, при этом умственная деятельность ничуть не ухудшается. Говорят, во время войны его широко использовали, как психостимулятор под научным названием метамфетамин. Даже Гитлеру его кололи. А японские камикадзе перед вылетом ели винтосодержащий шоколад. Обратная сторона процесса — отсроченная смерть. Человеческий организм потребление винта изнашивает очень быстро.

Так вот «весело» и подошла к концу срочная служба. Впереди прапорщицкий контракт и падение на новый уровень.

Можно подумать, что я служил в какой-то другой армии, где царит коррупция, произвол, воровство, наркомания. А где же подвиги? Рота псковских десантников, вступающая в бой против двухсот тысяч боевиков Хаттаба — она из той армии, где прапора не воруют, и аптекари не торгуют кристаллическим эфедрином? Да из обыкновенной, той же, где служил я! Просто армия — это система, это замкнутый мир, где есть место и подвигам, и подлостям, и любви, и грязи. И я тому живая иллюстрация. У меня в части был идеальный порядок — дорожки подметены, ступеньки покрашены, солдаты в чистой форме, сыты и здоровы. А у меня в печени накоплено столько дряни, сосуды источены, почки работают на износ. Если это все поделить на роту, то она будет небоеспособна. Но это все во мне, и я еще живу.

Глава 8 Рома, беги

В конце 2004 года мои сопризывники с пьяными песнями, в разукрашенных парадках с аксельбантами и эполетами, с дембельскими альбомами стали разъезжаться по домам. Мне в Ставрополе делать было нечего. Моим домом, работой, бизнесом, жизнью давно стала армия. Я вполне мог повторить судьбу старшего прапора Алешина — на невысокой должности в невысоком звании сделаться фактически хозяином воинской части. А мог и выучиться на офицера и делать военную карьеру, одновременно прокручивая свои бизнес-гешефты. Армия предоставляла для этого массу возможностей, благодаря своей специфике — наличию государственного имущества, которое легко списать и загнать налево, наличию бесплатной рабочей силы — солдат. Именно этим и занимался мой комбат подполковник Берунов. В этом ему помогал старшина Антошин.

Но у меня было отличие от Алешина и Берунова. И оно светилось огромными буквами на гигантском билборде, стоявшем на моем жизненном пути: «Наркоманы не становятся хозяевами! Наркоманы не делают карьеру! Потому что наркоманы себе не принадлежат!»

Но в начале сверхсрочной службы я выглядел еще вполне себе прилично. И комбат Берунов всецело мне доверял.

— Ну, что, Роман, поступим, как и договаривались? Служи старшиной роты, живи в офицерской общаге. А хочешь — снимай квартиру в пригарнизонном городке. Учиться в школе прапоров тебе не надо. Через пять месяцев принесу тебе погоны со звездами, подпишем контракт. Устраивает, Роман Александрович?

— Так точно, товарищ подполковник!

Обещание Берунов выполнил на сто процентов. Ровно через пять месяцев мне торжественно перед строем вручили погоны прапорщика. Потом в каптерке у накрытого стола я отцепил маленькие звездочки, утопил их в граненом стакане с водкой до краев, выпил с друзьями и прикрепил звездочки обратно на погоны. Теперь я был полноценным прапором, старшиной роты телефонно-телеграфного центра, как стала теперь именоваться наша рота. Командовал батальоном, понятное дело, Берунов, его замом был майор Сибирев.

На людях у нас с подполковником Беруновым были строгие уставные отношения, но во время совместных попоек в каптерке или в бане я привык называть его по имени.

Мне удалось выстроить правильные отношения со всеми нужными людьми гарнизона и со всеми «партнерами», с которыми бизнес связывал мое начальство. Это не только Берунов. Сложилась целая группа офицеров и прапорщиков, которые и службу несли исправно, и не забывали о прибыли. Этих людей я уважал.

Встречались в гарнизоне и тупые служаки, обычно сильно пьющие, откровенные бездельники, которые не горели желанием приносить пользу, работать просто не умели, но зато с удовольствием бегали на доклад в особый отдел части. Этих людей я презирал.