От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

Начиная с конца 50-х гг. XIX в. в балканской политике России все четче вырисовывался принцип свободы действий, вне зависимости от монархических и родственных симпатий. Сформулированный Горчаковым принцип неподчинения чуждым интересам провести в жизнь было трудно. В конечном итоге Россия не имела постоянных союзников в Европе, но имела постоянных врагов, в частности, в лице Англии. Приходилось идти на кратковременные сделки, а заключенные союзы оказывались непрочными. Союзник мог предать в любой момент, как это сделал Наполеон III в польском вопросе.

Петербургу пришлось сделать ставку на Пруссию, чтобы не оказаться в изоляции. Еще в преддверии франко-итало-австрийской войны Горчаков сообщал 21 апреля (3 мая) 1859 г. российскому посланнику в Берлине А. Ф. Будбергу о ложности распространяемых английскими дипломатами слухов относительно намерения Берлина оккупировать австрийские провинции, пограничные с Россией, и наставлял его: «Постарайтесь, насколько возможно, подчеркнуть намерение императора сохранить в неприкосновенности близость наших теперешних отношений с Пруссиею»[782].

О мерах воздействия, которые Россия оказывала на Пруссию, Горчаков писал в Париж послу П. Д. Киселеву, что они проявляются «ежедневно со времени начала войны и не только в наших официальных актах и в моих беседах с членами дипломатического корпуса, которые я веду по приказу императора, но также и в выступлениях наших агентов при различных немецких дворах»[783]. Горчаков полагал, что в австро-итальянском конфликте Пруссия и Франция останутся нейтральными, ибо в противном случае дело может закончиться общеевропейской войной.

Франция не оправдала его надежд, вступив в войну на стороне Италии. Предостережения же Пруссии и германским государствам возымели действие: они не предприняли никаких враждебных шагов против итальянцев и французов. Впрочем, Пруссии, которая хотела главенствовать в союзе германских государств, ослабление Австрии было выгодно. Проводя двойную игру, Горчаков неустанно повторял, что Россия не связана никакими договорами и сохраняет полную свободу действий[784].

Несмотря на то что объективно Россия содействовала победе Франции, война ухудшила русско-французские отношения. Горчаков писал Киселеву в августе 1859 г.: «Сдержанность, которую он (Наполеон III. – В. Х.) высказывает по отношению к вам, указывает изменение близких отношений, которые предшествовали итальянской войне»[785]. Здесь же Горчаков сформулировал основные принципы политики Петербурга в отношении Парижа: Россия желает оставаться союзником Франции, но никогда не снизойдет до роли соучастника. Она поддержит Францию во всех вопросах, которые будут выгодны Парижу, но не нанесут ущерб России. «Не следует рассчитывать на нас, – заявлял он, – как на орудие в комбинациях личного честолюбия, из которых Россия не извлечет никаких выгод, а еще меньше в таких, которые могли бы нанести ей вред»[786]. Здесь министр, безусловно, имел в виду Пруссию, названную в его записке «Обзор секретных соглашений, заключенных императорским правительством» (1859), уже союзником России.

Первоначальные расчеты Горчакова восстановить баланс сил в Европе при поддержке Франции не оправдались. Император французов не был заинтересован в укреплении позиций России на Балканах и Черном море, и его обещания в этом плане были туманны и неопределенны. Пересмотр же Парижского трактата в пользу Петербурга вообще грозил провалом главной цели Наполеона III – установлению гегемонии Франции на континенте. Это делало русско-французский договор 1859 г. нежизнеспособным, а поддержка Францией Польского восстания окончательно ухудшила отношения Парижа и Петербурга.

Война Пруссии и Австрии с Данией 1864 г. стала следующим шагом в ослаблении Крымской системы. Дания контролировала проливы Эресунн (Зунд), Скаггерак и Каттегат, ведущие к выходу из Балтийского моря, что имело принципиальное значение для русского флота. Пруссия и Австрия воспользовались волнениями немецкого населения в южных провинциях Дании (Шлезвиг и Гольштейн), оккупировали их и захватили контроль над проливами. В их руки попал также и Киль – важный стратегический пункт. Несмотря на обращения датского короля Георга к Александру II о помощи, Россия уклонилась от поддержки Дании. Как писал Горчаков послу в Берлине П. П. Убри, Петербург не желал ссориться с Бисмарком, только что оказавшим помощь в польском вопросе[787]. Кроме того, Горчаков считал датскую проблему слишком мелкой, чтобы из-за нее нарушать согласие четырех держав. Он полагал, что союз Петербурга, Берлина и Вены явится залогом мира в Европе и европейского равновесия.