От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

Дополнительными стимулами к сближению послужили известия о настойчивых притязаниях Италии на закрепление за ней зоны в Малой Азии. 5 (18) августа Терещенко предложил Бахметьеву вступить в доверительный обмен мнениями с вашингтонским кабинетом по турецким делам с целью достичь согласованных действий России и Америки при ликвидации войны. Речь шла о мирных программах в важнейшем регионе, на который распространялись тайные договоры Антанты.

После ряда бесед у Бахметьева сложилось впечатление о готовности американских правящих кругов использовать участие США в войне и помощь союзникам, дабы побудить державы Антанты отказаться от завоевательных стремлений в Турции. Это привело бы к выходу Турции из войны и могло способствовать победе. Посол наметил новую тактическую линию с учетом реального соотношения сил: выдвигать в этих делах «Америку на первенствующую роль, а нам поддерживать ее выступления»[906]. Но тут Терещенко стал беспокоиться, что сотрудничество такого рода способно лишить Россию осязаемых плодов победы и не дал указаний Бахметьеву продолжать переговоры.

В июле-августе наблюдались некоторые признаки активизации политики России на Ближнем и Среднем Востоке, объяснявшиеся стремлением компенсировать неудачи на европейском театре. 29 июля (11 августа) Корнилов отдал директиву командующему Черноморским флотом подготовить к 1 (14) марта 1918 г. транспортные средства для осуществления Босфорской операции. В том же документе предписывалось подготовить к октябрю 1917 г. транспортные средства и войска для высадки десанта при благоприятных условиях силами одного корпуса в Добрудже[907].

В персидской политике Временное правительство не воспользовалось возможностью проведения более гибкой и реалистической линии для укрепления отношений двух стран. Как в центральном вопросе о выводе иностранных войск, так и в части финансового контроля над Персией Россия, следом за Англией, уклонялась от выполнения пожеланий персидских либеральных и демократических сил.

На Дальнем Востоке правительство Керенского придерживалось оборонительной тактики, по возможности сохраняя статус-кво, что было нелегко, поскольку Япония, формально находившаяся в союзе с Россией, пользовалась благоприятным временем для активизации экспансии в Поднебесной. В августе 1917 г. Токио предоставил Пекину заем, который вел к установлению финансового контроля со стороны государства-заимодавца. Не располагая необходимыми средствами для участия в займе, Временное правительство было вынуждено ограничиться дипломатическими шагами.

В обращении к союзным державам оно напомнило о праве России, согласно декларации 1895 г., на равенство с любой другой страной в деле наблюдения за доходами Китая и контроля над ними. В специальном обращении к Японии Терещенко разъяснил, что Россия не станет возражать против назначения японца директором Департамента монетной реформы в Китае в надежде, что японский кабинет «не откажется иметь в виду при определении компетенции этого директора и организации вверяемого ему ведомства наличность особых русских интересов в Северной Маньчжурии, Монголии, Западном Китае»[908].

Участвуя во всех коллективных акциях держав Антанты по вовлечению Китая в войну с германской коалицией, Временное правительство рассчитывало, что превращение Китая в союзника может содействовать сдерживанию японского нажима на эту страну. Усилия Антанты увенчались успехом – 1 (14) августа китайское правительство объявило Германии и Австро-Венгрии войну.

Признаки русско-американского сближения: миссии Рута и Бахметьева, слухи о предоставлении американцам горных концессий на Сахалине, в Приамурье и Восточной Сибири вызвали беспокойство в Японии. Токио дважды выступал с запросами-предупреждениями. В сложившейся обстановке приходилось взвешивать выгоды сохранения старых отношений с Японией или развития альтернативных отношений с Америкой. И посланник в Пекине Н. А. Кудашев, и посол в Токио В. Н. Крупенский советовали остаться верными существующему союзу с Японией. Терещенко 9 (22) августа сообщил в Токио о готовности России продать Японии северный участок бывшей ЮМЖД за весьма умеренную сумму в 23 млн иен[909].

Советы также пытались контролировать деятельность МИД и даже вести параллельно с ним свою, правда, ограниченную по задачам и масштабу, работу на международной арене. 22 марта (4 апреля) общее собрание Петроградского Совета утвердило постановление Исполкома и приняло «Положение об организации Отдела международных сношений». М. И. Скобелев возглавил новое подразделение, в составе которого преобладали меньшевики.