От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

Получив власть, Екатерина II намеревалась «посвятить все дни государствования к пользе империи и к приведению ея в наиблагополучнейшее и безопаснейшее состояние»[583]. Впоследствии непримиримость Людовика XV к самостоятельному курсу России в области внешней политики и ее участия в блоках, невыгодных Франции, настолько возрастет, что дело дойдет до отозвания послов, вместо которых останутся только поверенные в делах. Министерство, возглавляемое Шуазелем, направит основные усилия на северный и южный фланги Восточного барьера – в Швецию и Турцию, где развернет антироссийскую кампанию.

Новые веяния российской внешней политики привели к перегруппировке военно-политических сил. Вопреки прогнозам большинства дипломатов, провозглашенная императрицей «Петербургская система отношений» набирала силу и оказалась вполне жизнеспособной. Негативная реакция монархов Европы на этот факт не смутила и не остановила Екатерину II, и она твердо продолжала начатый курс.

При образовании коалиций ведущие державы часто учитывали Данию, но в большинстве случаев ей отводили роль некоего «довеска» для перетягивания политических гирь в нужную для себя сторону. Россия не являлась исключением, а с восшествием на престол Екатерины II с новой силой вспыхнуло так называемое голштинское дело, которое возникло еще при Елизавете Петровне с приездом в Россию будущего императора Петра III. Суть голштинской проблемы заключалась в следующем. После смерти Петра III великий князь Павел Петрович – как герцог шлезвиг-гольштейн-готторпский – должен был наследовать владения в Голштинии, но из-за несовершеннолетия встал вопрос о его опекунстве.

Дядя Екатерины II шведский король Адольф I Фредрик, также член голштинского дома, в 1750 г. подписал акт об отказе от своих прав на опекунство над малолетними принцами голштинской фамилии в пользу датского королевского дома. Его представители принадлежали к младшей ветви той же голштинской фамилии. В начале августа 1762 г. российский посланник в Стокгольме граф И. А. Остерман сообщил в Петербург, что Дания известила Швецию о намерении принять опекунство над великим князем Павлом Петровичем, согласно акту 1750 г.[584] Екатерина II немедленно направила рескрипты в Копенгаген И.-А. Корфу и в Стокгольм И. А. Остерману. Первому она предписывала выразить датскому кабинету решительный протест, а второго просила получить копию этого акта, содержание которого оставалось ей неизвестным.

Пока происходил обмен корреспонденциями, датский посланник в Петербурге граф Гакстгаузен разъяснил позицию Копенгагена. По действовавшим в Дании законам в отношении голштинского дома, опека над его малолетними представителями принадлежала наравне с матерью ближайшему родственнику мужского пола, каковым и был датский король. Но Екатерину II такое объяснение не устраивало. Более того, она с возмущением и обидой заявила Гакстгаузену: «Я худо оправдала бы надежды народа, если бы имела низость вручить опеку над моим сыном, наследником русского престола, иностранному государству, которое оскорбило меня и Россию своим необыкновенным поведением»[585]. В дальнейшем этот инцидент был исчерпан. Датский король согласился на право опеки над Павлом Петровичем только его матерью, то есть Екатериной II, без участия датских «родственников мужского пола».

Когда голштинское дело было улажено, отношения между Копенгагеном и Петербургом вернулись в нормальное русло, но полного доверия не было. В сложившейся ситуации в январе 1764 г. кабинет Екатерины II принял военную (и в ее рамках военно-морскую) доктрину России. Вероятными противниками на море провозглашались Дания и Швеция как наиболее развитые государства Балтийского региона, обладавшие линейными флотами. В соответствии с этим, правительство наметило конкретные действия по наращиванию военно-морской мощи государства и определило меры по поддержанию его безопасности[586]. В документе подчеркивалось: «Если бы Швеция или Дания в случае войны с Россиею имели какую постороннюю себе помощь субсидиями, то Россия могла б тогда получить еще существительнейшую помощь от Англии»[587].

Таким образом, в начале 1760-х гг. обозначились потенциальные союзники и противники России на Балтике. В стратегической концепции поддержания безопасности на северо-западе, Англии отводилась одна из ключевых ролей. В Зимнем дворце рассчитывали на традиционную заинтересованность английского купечества в развитии торговли с Россией, особенно в Архангельске и, следовательно, на политику сдерживания скандинавских стран от развязывания войны на Балтике.