От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

28 февраля (11 марта) 1765 г. с Данией был заключен дружественный и оборонительный союзный договор, а в следующем году российский посланник М. М. Философов приступил к выполнению особого поручения своего двора – окончательно ликвидировать споры между Копенгагеном и Петербургом из-за Голштинии. Подходя к решению вопроса с точки зрения династических интересов, Екатерина II предложила датскому королю Христиану VII вернуться к вопросу об обмене герцогства Голштинского на несмежные с Данией герцогство Ольденбургское и графство Дельменгорстское, учитывая, что подобное предложение датчане делали еще Петру Федоровичу. Она полагала, что благодаря этому в дальнейшем совершенно исключились бы всякие конфликты русских государей (как владельцев Голштинии) с датским королевским домом. Христиан VII охотно согласился на сделку, и в апреле 1767 г. был подписан договор об обмене[588]. Внешнеполитический гамбит Екатерины II привел к окончательному урегулированию русско-датских разногласий.

Во время Русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Дания оказала России существенную помощь. В те годы пять эскадр Балтийского флота совершали переход вокруг Европы в тыл противнику, в Средиземное и Эгейское моря, и во время стоянок в Копенгагене правительство Христиана VII предоставляло российским морякам провизию, лоцманов и корабельных мастеров для ремонта судов. Более того, министр иностранных дел Дании граф А. -П. Бернсторф поставлял Философову важную оперативную информацию из Парижа, а тот в свою очередь немедленно извещал обо всем английского посла. В тот период благодаря вмешательству Англии, малочисленным российским силам удавалось избежать столкновения с сильными французскими эскадрами в Атлантике и в Средиземном море.

В отношениях между Россией и Швецией центральным звеном являлась балтийская проблема. Шведский король Адольф I Фредрик, бывший Голштинский (Гольштейн-Готторпский) герцог и епископ Любецкий, приходился родным братом матери Екатерины II княгине Ангальт-Цербстской Иоганне-Елизавете и был женат на родной сестре прусского короля Фридриха II Луизе Ульрике. Корону Адольф Фредрик получил благодаря настоятельному требованию императрицы Елизаветы Петровны, которая после завершения русско-шведской войны 1741–1743 гг. поставила его избрание наследником шведского престола основным условием заключения мира со Швецией. Елизавета полагала, что представитель голштинского дома будет способствовать дальнейшему сближению двух государств и развитию русско-шведских отношений в нормальном русле[589].

Однако обстоятельства складывались далеко не в пользу России из-за активного вмешательства Франции во внутренние дела Швеции. Альянс этих держав, основанный на стабильных денежных вливаниях Франции в шведскую политическую систему, восходил к временам короля Карла XII. Длительное отсутствие короля предоставляло дворянству возможность активно влиять на государственные дела, а французские деньги, щедро уходившие на подкуп шведских дворян, обеспечивали французским королям многочисленных сторонников в шведском риксдаге. Именно они становились прочным лобби Версальского двора и оказывали сильное влияние на внешнеполитический курс Швеции. Прямым результатом франко-шведских финансовых сделок стала поддержка Стокгольмом притязаний на польскую корону ставленника Франции Станислава Лещинского в 1733 г. и развязывание русско-шведской войны в 1741 г. О действиях французов Н. И. Панин высказывался так: Франция держала Швецию «для безразборной травли против всех и каждого», и заставляла ее принимать участие в каждой европейской войне, которая Версалем же и разжигалась[590].

Особенностью шведской политической системы являлся принцип паритета трех ветвей власти – короля, риксдага и риксрода, заложенный в конституции 1720 г. Эта форма правления, гарантированная Россией, Данией и Пруссией, согласно Ништадтскому мирному договору от 1721 г. между Россией и Швецией, ограничивала власть короля[591]. Но постепенно в риксдаге росло влияние дворянства, большая часть которого находилась в оппозиции королю, а финансирование французами части дворян позволяло им задавать в стране нужную политическую конъюнктуру. 3 (14) января 1763 г. в Петербурге из шифрованных реляций Остермана узнали о настроениях среди шведских политиков. Дипломат сообщал о «пронырстве французской партии» и ее сильном лобби во главе с президентом риксдага ландмаршалом графом А. Ферзеном, о разгуле коррупции, о том, что «которая партия при начатии сейма иметь будет больше денег, оная иметь может больше партизанов и больше полномочий»[592].