Отблески солнца на остром клинке

— Непросто тебе будет судить, когда станешь церосом. Придётся наказывать всего человека целиком за, возможно, какое-то одно его деяние.

— В наказании не должно быть ненависти к человеку, только осуждение его поступков.

— Говоришь почти как Верд. Это он тебя научил?

«Откуда ещё этакое благоразумие у не нюхавшего жизни мальчишки?»

Найрим не ответил. А немного погодя сказал:

— Ненависть к человеку превращает наказание в месть. Месть способна запугать, но не способна научить или исправить. Куда она ведёт, ты только что видела. И именно поэтому сама от неё отказалась, пусть пока этого и не осознала.

Тшера остановилась, развернулась к Найриму. Ей это ничего не дало: ни лица его, ни выражения глаз в темноте коридора было по-прежнему не разглядеть.

— Судя по твоим умозаключениям, я бы сказала, что регент тебе не нужен.

«И Верд в тебе, видимо, не ошибся».

— Не нужен, — согласился Найрим — просто и по-деловому. — Мне нужен помощник, которому я смогу доверять. И это не кир Вегдаш. Но без него не получится ни отменить ритуал Превоплощения, ни назначить новых таинников Пареона.

Найрим шевельнулся, и Тшера почувствовала, как его прохладные, ещё по-мальчишески тонкие пальцы коснулись её ладони.

— Я знаю, ты боишься, что он переубедит тебя. Сломает. Вынудит встать на его сторону. — Найрим сделал паузу и убрал руку. — Этого не случится. Предлагаю тебе, Эр, занять мою сторону. И готов пообещать тебе, что стану достойным церосом, как мой отец, а не сангировой куклой на верёвочках. Просто до поры нужно позволить ему верить в то, что я послушен.

В темноте мелькнула светлая ладонь: Найрим протягивал Тшере руку, предлагая закрепить договор.

— Это… заговор?

— Союз. Чтобы избавить Гриалию от произвола Астервейга и уберечь от власти кровавого сангира. И сделать то, что не успел мой отец. Он же был хорошим правителем?

В голосе Найрима проскользнули нотки трогательной нежности и благоговения, напомнив Тшере, что она разговаривает не со взрослым мужчиной, а с мальчишкой. Она кивнула в ответ на его вопрос — в горле вдруг встал ком, а перед глазами — обезглавленный церос.

«Хорошим… Хорошим настолько, что и других по себе мерил, даже не предполагая бесчестных поступков, и Астервейг этим воспользовался. И не только Астервейг».

Вспомнилась история любви цероса и матери младшего Найрима и то, как цероса обманули, разбив не одну жизнь, его же таинники.

— Хорошим. Вот только верил не тем.

«Но у тебя всё сложится иначе, ведь рядом с тобой будет Верд. И я сделаю всё, что от меня потребуется».

…И она пожала протянутую ладонь.

— Ты назвал меня так, как никто здесь не называет. Ты не мог слышать это имя. Откуда ты его знаешь?

Сверкнула белозубая мальчишеская улыбка.

— Я многое знаю, Эр. И я расскажу тебе… только тебе, и больше никому. Но не сейчас.

Найрим на прощание коснулся её руки и пошёл прочь. Как ни странно — не в ту сторону, куда они шли, а туда, где остался переживать своё падение Тарагат.

«Может, и не к нему», — подумала Тшера, хотя внутри поселилось твёрдое убеждение: к нему. Не нюхавший жизни Найрим в свои четырнадцать был сильным настолько, что не гнушался подставить плечо слабому, оказавшись рядом в самый неприглядный для него момент, не стыдясь его боли и не боясь замараться его несовершенствами.

«И Верд поступил бы так же. А я — не смогла».

24. Время пришло

— Время пришло, — сказал однажды за обедом Вегдаш. — Несколько городов не заплатили налог, и Астервейг собирает Вассальские отряды для взыскания причитающегося. Они покинут твердыню в ближайшие три дня, и, по моим сведениям, их даже больше, чем мы смели надеяться. Астервейг останется в своих… — Вегдаш опустил взгляд, задавив ползущую на губы ядовитую усмешку. — В покоях цероса едва ли не «нагишом». Путь в Хисарет, если мы поторопимся и не станем задерживать себя повозками, отправившись верхом, займёт меньше седмицы, и когда мы туда прибудем, найдём Астервейга под «защитой» кучки самых ненадёжных для него Вассалов, половина из которых служат уже не ему, а мне. — Он сделал многозначительную паузу. — Отбываем сегодня же. Собирайтесь.

— Тарагат поедет с нами? — спросил Найрим, покосившись на пустовавшее за столом место купца.

— Тарагат уехал вперёд с двумя моими людьми. Я полагаюсь на его прежние купеческие связи: они должны нам кое-чем подсобить в… нет, не столько в саму ночь переворота, сколько на следующий день, когда ты, Найрим-иссан, явишься на главной площади пред очи своих подданных.

Тшера хмыкнула.

— Вот уж в чём тебе не откажешь, Вегдаш, так это в умении обставить всё красиво и даже театрально…