Отблески солнца на остром клинке

— Она делает верный выбор. Мы оба служим церосу и своей стране, это служение выше… Превыше всего. Но связь между нами всё же останется, я думаю. Ослабнет, но, возникнув без ритуалов, ими не прервётся. Тшере о моих догадках лучше не знать. Обещаю: служению эта связь не помешает.

— Я тебе верю. — Найрим слегка кивнул, занося перо над лежащим перед ним свитком. — И ей ничего не скажу, просто проведём ритуалы. Я хочу, чтобы у Чёрных Вассалов было два наставника: Вассал и связанный с ним амарган. Но это позже, когда амарганов в Вассальстве станет больше. Пока же мне нужны два нагура. Мне неприятны нравы, укоренившиеся в среде молодых Вассалов. Вседозволенность, неоправданная жестокость и распущенность не вызывают уважения, а по моим воинам будут судить и обо мне. Поэтому нагуры мне нужны иных взглядов, не таких, какие поощрял Астервейг. И хорошо, если нагуры, как и наставники Вассальства, будут связаны ритуалом. У меня есть два претендента. Понимаешь, к чему веду? — Найрим улыбнулся, и улыбка вышла совсем мальчишеской. — Назначу тебя. И Хольта, если ты согласишься.

— Как посчитаете нужным, Найрим-иссан.

— Тогда можно всё сделать одновременно: связать вас с ним и один из Йамаранов Хольта связать с Эр. Обмен оружием, — краешком рта улыбнулся Найрим и подписал, макнув перо в чернильницу, новый свиток. — А ещё я хочу, чтобы главным таинником Пареона, когда закон об отмене ритуала Превоплощения войдёт в силу, стал ты.

— А Вегдаш?

— А у Вегдаша слишком большой долг, по которому ему придётся платить, хочет он того или нет. Все те невинные жизни, которые он оборвал с немыслимой жестокостью — и оборвал неоправданно, без необходимости. Говорит, что для подстраховки, но я уверен: ради наслаждения собственной силой. — Он подписал ещё одну бумагу и, свернув её, запечатал оттиском своего перстня, а потом протянул Верду. — Отвези это в брастеон. Я доверяю только тебе. Успеешь вернуться ещё седмицы за три до оглашения закона.

Тшера

На оглашение закона об отмене ритуала Превоплощения приехала делегация из Варнармура. Её не ждали, но Найрим не удивился, значит, был осведомлён. Чего не скажешь о Вегдаше. Найрим продолжал строить связи и договариваться с людьми в обход него, а сам Вегдаш выглядел уставшим, даже измождённым, и это говорило о том, что свои сангирские ритуалы он не оставил.

«Странно, что сангир, способный путешествовать арухом и подслушать любой разговор, не может уследить за церосом, которого планирует контролировать. Что за хитрость нашёл Найрим, чтобы избежать внимания Вегдаша?»

Оглашение закона происходило на главной площади Хисарета в торжественной обстановке. Говорили и Найрим-иссан, которого народ, казалось, уже очень полюбил: встречал бурными овациями и слушал его тихо и внимательно, словно даже не дыша; и новый отец наирей — на вид совсем ещё не старец, а крепкий мужчина с красивым строгим лицом и толстой косой, заплетённой, конечно же, на манер скетхов. Его народ слушал с неменьшим интересом: и говорил тот складно, и в диковинку было, что глава Варнармура сам обращается к простому люду на столичной площади, а не шлёт передать свою волю брата веледита, укрывшись от шума и суеты за стенами брастеона.

От Верда Тшера знала, что отцу Наирею шёл уже седьмой десяток, знала — и не могла поверить. Она не дала бы ему больше сорока пяти. Он приехал с необритыми висками, но перед оглашением их выбрил, открыв взглядам амарганские татуировки.

— Он как мой погибший друг, Римар, — пояснил Тшере Верд. — Пролил кровь, закрыв себе путь к превоплощению. Вот только он, в отличие от Римара, сделал это уже после ритуала наречения йамаранского имени и не сбегал из брастеона.

— Так он убийца?

— Нет. Он остановил возможного убийцу ценой крови и своего предназначения, но жизни его не лишил.

— Что же за дела творятся за стенами столь, казалось бы, мирной обители, как Варнармур? — подивилась Тшера. — Что за возможный убийца?

— Я не могу рассказать тебе больше, — ответил Верд, и она тут же насупилась. — Я просто не знаю, — ласково улыбнулся он, незаметно толкнув локтем её локоть, и краешек её губ приподнялся в улыбке.

— Верд — это же твоё йамаранское имя?

— Да.

— А настоящее?

Верд немного помолчал, но всё же ответил:

— Ярдис.

— «Твёрдый в вере» и «борец за правду», — усмехнулась Тшера. — Тебе подходят оба.

— Откуда знаешь толкование?

— Понятия не имею. Откуда-то взялось в голове. Неверно?

— Верно. А я не знаю, что означает твоё.

Тшера удивлённо на него посмотрела.

— Неужели существует что-то, чего ты не знаешь, но знаю я? Шерай — это горячий восточный ветер, приносящий с собой шторма.

Верд улыбнулся себе под нос и ничего не ответил.

Новый закон восприняли неоднозначно: некоторые (особенно те, чьи дети и братья готовились к Превоплощению) в большинстве своём обрадовались, некоторые озадачились и даже чуть напугались перед столь крутыми переменами, а кто и вообще ничего не понял.