Отбор женихов, или Эльф тяжелого поведения

Я равнодушно махнула рукой, заочно отпуская ему все грехи. После предательства Эдриэла — а что это было, если не предательство? — мне стали безразличны многие вещи. Ари был красавчиком. Почему бы не сделать его своим супругом? Апатия была настолько сильна, что даже помолвка с кракеном, описанным Страхолюдом, меня бы не взволновала.

— Я хочу рассказать, почему от меня пахнет корлой.

Не сказать, что мне было интересно, но затыкать рот будущему мужу не дело.

Я поманила Ари за собой. Мы медленно поднялись по лестнице в малую гостиную и устроились в креслах друг напротив друга.

Исгайро нервничал — то и дело поправлял воротник рубашки, сцеплял и расцеплял пальцы. Сегодня корлой от него пахло особенно сильно.

— Так что же у тебя за секрет такой страшный? — спросила я, желая поскорее закончить беседу и запереться в спальне — нарыдаться всласть.

Ари пригладил волосы. Снова потеребил воротник рубашки, на удивление застёгнутой до самого горла. Похрустел суставами и выпалил, будто бросился с головой в омут:

— У меня скоро гон.

— Гон? Это…

—Период неконтролируемого сексуального желания.

— А-а-а, — протянула я растерянно и на всякий случай отодвинулась от леопарда подальше.

Ари с силой стиснул подлокотники кресла.

— Поэтому я и курю корлу. Точнее, это смесь трав, которая притупляет либидо.

Боги…

Если даже сейчас, когда влечение оборотня подавляется специальными средствами, его сексуальность хлещет через край, то чего ожидать от этого хищника в гон? Страшно представить.

Похоже, мои мысли легко читались на лице, потому что Ари заметил:

— Не говорил, чтобы не пугать.

— Но разве можно подавать заявку на отбор накануне гона?

— Нельзя. Но кто же упустит такой шанс?

Я хмыкнула. Кто-то тут отчаянно скрывал, что нарушает правила отбора. Пугать он меня не хотел — ну-ну, сделаем вид, что поверили.

— Не злишься? — оборотень посмотрел на меня, лукаво прикрыв левый глаз. Как, скажите на милость, ему удавалось выглядеть одновременно и виноватым, и самодовольным?

— Мне всё равно.

Чистая правда. В последнее время я себя не узнавала — так сильно расклеилась.

Ари продолжил:

— Когда я подавал заявку на отбор, до гона оставалось достаточно времени. Я должен был успеть.

— Но?

— Но твоя близость, твой запах взвинтили желание до максимума.

Я вопросительно приподняла бровь.

— Так бывает, когда оборотень встречает женщину, идеально подходящую по темпераменту.

Теперь уже вторая моя бровь поползла вверх.

— Ты, Элада, ускорила мой гон. Это химия. Мы с тобой идеально совместимы в сексуальном плане.

Брови мои, должно быть, уже достигли границы роста волос.

— Ты хочешь сказать, что…

— Что нам надо заказать очень крепкую постель. Очень крепкую. Лучше всего на железном основании.

Ещё одна идеальная пара?

Я глупо захихикала, потом истерически рассмеялась, а затем обнаружила себя рыдающей на плече оборотня. Рубашка под моей щекой была насквозь влажной от слёз.

Сорвалась. Надо же. Вот так просто, за секунду потеряла над собой контроль. Словно по щелчку пальцев. Впрочем, неудивительно. То маньяки пытаются убить, то любимые бросают без объяснений — какая психика выдержит?

Ари, надо отдать ему должное, ни о чём не спрашивал — успокаивая, гладил меня широкой тёплой ладонью по голове. Объятия его были уютными и надёжными.

— Всё будет хорошо, — прошептал он, когда я перестала всхлипывать. — Всё будет хорошо.

Будет. Конечно, будет. В самом деле, что это такое со мной? Когда это я пасовала перед трудностями? Поеду в Ашенвилл немедленно. Прямо сейчас. Устрою ушастому нагоняй. Пусть объясняется.

— Ари, отвезёшь меня кое-куда на своей летающей машине?

— Я и в портальной магии силён.

— Отлично. Выдвигаемся.

Ну, держись, король! Отвергнутая женщина страшна в гневе.

Глава 52

Эдриэл

Это было больно. Больнее, чем можно было предположить. Лионель уехал тем же вечером, даже не стал дожидаться утра, а Эдриэл заперся в своих покоях и не сводил глаз с розовеющего неба. Ему казалось, что теперь-то жизнь точно кончена. Он заглядывал в будущее и видел чёрную, беспросветную яму. Ни проблеска надежды, ни единой причины продолжать тянуть лямку. Разве что — ответственность перед своим народом. Но из Лионеля получился хороший, справедливый правитель. Эдриэлу стоило уступить ему дорогу и тут.

Государственные дела выгнали Эдриэла из своей норы. День тянулся словно в тумане, и, всё, что король делал, он делал механически. Смотрел на подданных и видел вместо лиц смазанные тени. Говорил и не слышал собственного голоса. Ответы советников доносились словно из глубокого ущелья. Он чувствовал себя так, будто галерные цепи ещё тянулись от железных браслетов на ногах и запястьях. Так — будто магический ошейник продолжал перекрывать воздух.

Элада.

Невеста его сына.

Теперь о ней нельзя было даже мечтать.

Но сколько бы он себе ни запрещал…

Эдриэлу предстоял тяжелый труд — научиться держать лицо. Ни словом, ни взглядом не выдавать своих чувств. Не оскорблять ими Лионеля и его молодую жену.

Проклятье! Легче было умереть, чем увидеть их вместе.

*