Отбор женихов, или Эльф тяжелого поведения

Высокопоставленные гости ушли. Дубовые двери закрылись и больше никого не впустили. Эдриэл остался один в длинном колонном зале, полном гулкого эха. Опустился на трон из переплетающихся древесных корней. Вцепился в гладкие белые подлокотники. Стиснул до боли в пальцах.

Стена позади, за высокой узорчатой спинкой трона, имитировала скалу, по которой с журчанием струилась вода. Обычно её шум успокаивал, но сегодня казался тревожным. Из-за этого звука Эдриэл не сразу услышал шаги.

— Вернулся.

Эхо, будто голодный зверь, подхватило знакомый голос и разнесло по комнате.

«Вернулся-вернулся-вернулся», — отрикошетило от каменных стен, украшенных редкими красными гобеленами.

Мигнули, едва не погаснув, магические факелы в железных прихватах. Из-за колонны, похожей на сухое ветвистое дерево, вышел старик в серой мантии, подпоясанной кушаком. Седая борода дважды была обмотана вокруг шеи.

— Приветствую, старый друг, — сказал Эдриэл. — Каждый раз удивляюсь, как тебе удаётся создавать невидимые порталы. Ты, будто призрак, возникаешь прямо из воздуха.

Оракул довольно усмехнулся в густые усы и пригладил бороду.

— Не зря я отправил Лионеля на отбор к ведьме. Ручьи Векового леса мне правильно нашептали. Ты вернулся, не погиб на той безжалостной бойне. Я чувствовал. Чувствовал! Только сегодня возвратился из чащи Семи Королей и услышал новость.

Эдриэл отвёл взгляд.

— Да, ты всё правильно сделал. В Динарии Лионель нашёл свою судьбу.

— Судьбу?

Как же мучительно было вести этот разговор. Будто нож вогнали в сердце и медленно, с садистким удовольствием проворачивали.

— Эддо Элада Эшер, ведьма, к которой ты отправил Лионеля, оказалась его истинной парой. Они… Скоро они свяжут свои жизни и…

— Не свяжут, — в дверях, ссутулившись, тяжело опираясь на косяк, стоял его сын. Ещё один умелец подкрадываться бесшумно.

Почему он здесь? Уже вернулся? Так рано?

Сгорбленные плечи, потухший взгляд. Что случилось? Почему Лионель выглядел таким сломленным? И где Элада?

— Не свяжут, — повторил он глухо. Если бы не вездесущее эхо, они бы не расслышали. — Элада меня отвергла. Истинная пара меня отвергла. Выбрала другого. Других.

Эдриэлу показалось, будто он врастает в свой трон, становится одним из кривых корней, составляющих спинку. Он открыл рот, попытался что-то сказать — и не смог. Запутался в собственных мыслях.

Отвергла?

— Прости, — Лионель, пошатываясь, подошёл к трону. Рухнул на колени у отцовских ног. Опустил голову. — Прости. Я не должен был… Не должен был требовать от тебя такой жертвы. Я думал… Элада ведь моя истинная. Как она могла меня отвергнуть? Истинная пара и не любит? Разве такое возможно?

— Невозможно.

Оба эльфа резко повернулись к оракулу.

— Невозможно, — уверенно повторил старик. — Сердце истинной переполнено любовью к избраннику. Стремится к нему, тоскует без него. Если женщина равнодушна, значит, она не твоя судьба.

— Нет, — затряс головой Лионель. — Нет-нет. Золотистое сияние. Свет идеальной пары…

— Загляни в своё сердце, мой мальчик. И ответь честно. Сам-то ты её любишь?

Глава 53

Эдриэл

Элада отвергла Лионеля. Выбрала других мужей. Не досталась ни ему, ни сыну.

Захотелось закричать, взвыть, разбить кулаки о стену. Он душу изорвал, пытаясь сделать их обоих счастливыми, и… ошибся. Его жертва оказалась напрасной.

Глупец! Он думал, что знает, как лучше. Как сделать правильнее. Считал, что в объятиях красивого молодого супруга Элада быстро утешится и забудет о прошлой влюблённости. Даже не потрудился спросить, чего хочет она сама. Решил всё за неё.

И теперь его истинная — невеста других мужчин.

Он сам уложил Эладу в чужую постель. Сам разрушил свой мир. Отрёкся от счастья.

— Ответь честно. Ты её любишь?

Эдриэл внимательно всмотрелся в лицо Лионеля и впервые увидел своего ребёнка по-настоящему. Зацикленность, инстинкт собственника, фанатичное стремление завладеть избранницей любой ценой. Пряталась ли под ворохом эгоистичных желаний любовь или даже там, на дне, ничего не было?

Лионель стоял на коленях, потерянный, больной, сломленный, не понимающий, как судьба могла над ним так жестоко поиздеваться. Но на лице постепенно проступало осознание. Чем больше он думал, тем шире от изумления распахивались его глаза.

Любил или считал, что должен любить? Пытался ли анализировать свои чувства? Умирал от желания или слепо, бездумно шёл напролом, пытаясь получить приз, который на самом деле ему был не нужен.

— Я…

Губы и подбородок Лионеля задрожали. На лбу проступила вертикальная складка, и выражение лица сделалось страдальческим.

— Отец, я… Прости…

Он повернулся к Эдриэлу. Взглянул на него с ужасом и раскаянием.

«Что я натворил?» — читалось в его глазах.

«Что мы натворили?» — подумал Эдриэл.

— Может ли женщина быть истинной парой для двоих эльфов? — Эдриэл говорил, и каждое слово обжигало горло. Секунды, что оракул обдумывал ответ, падали на плечи камнями.

— Иногда то, что ты принимаешь за свет идеальной пары, — не свет вовсе, а его отражение. Связь семьи.

— Хочешь сказать, — вздрогнул Лионель, — что моя кожа засияла от прикосновения Элады, потому что она — истинная моего отца? Не моя?