Отель с привидениями

– Он спросил, что такое могло случиться, чтобы я потеряла сознание в столь тихом месте, как парк Кенсингтон-Гарденз.

– И как вы ему ответили?

– Ответила? Я даже смотреть на него не могла!

– Вы ничего не сказали?

– Ничего. Не знаю уж, что он обо мне подумал; может быть, он удивился, может быть, обиделся.

– А он обидчив? – спросил Рейберн.

– Насколько я его знаю, нет.

– Говоря это, вы имеете в виду время до вашей болезни?

– Да. После моего выздоровления обязательства перед загородными пациентами мешали ему приехать в Лондон. Я не видела его с тех пор, как он снял для меня эти комнаты. Но он всегда был внимателен. Несколько раз он присылал мне письма, в которых просил меня не считать его невежливым и доводил до моего сведения (хотя мне это уже было известно от моего бедного мужа), что у него нет состояния и он должен зарабатывать себе на жизнь.

– Братья всегда ладили до смерти вашего мужа?

– Всегда. Единственное, на что жаловался мой муж, – это на то, что после нашей женитьбы брат редко бывал у нас. Неужели в его натуре коренится зло, о котором мы никогда не подозревали? Возможно ли это? Ведь я, казалось бы, должна быть признательна человеку, против которого меня предостерегла сверхъестественная сила! Его поступки по отношению ко мне всегда были безупречны. Не могу вам передать, как обязана я ему за все, что он сделал, чтобы успокоить меня, когда возникло это ужасное сомнение относительно причины смерти моего мужа.

– Сомнение в том, что он умер естественной смертью?

– О нет, нет! Он умер от скоротечной чахотки, но его внезапная смерть застала врачей врасплох. Один из них считал, что он мог по ошибке принять слишком большую дозу снотворного. Другой же врач оспорил это заключение. Если бы не это, в доме произвели бы уголовное расследование. О, не будем больше об этом! Поговорим о чем-нибудь другом. Лучше скажите, когда я теперь вас увижу.

– Право, не знаю. Когда вы с вашим деверем уезжаете из Лондона?

– Завтра. – Она поглядела на Рейберна с жалобной мольбой в глазах и робко сказала: – Вы когда-нибудь ездите со своей милой дочуркой к морю?

Просьба, на которую она осмелилась только намекнуть, имела отношение к тому, о чем Рейберн и сам сейчас думал.

То, что она рассказала сейчас о своем девере, соединившись в сознании Рейберна с сильнейшим предубеждением против Джона Занта, вызвало у него дурные предчувствия относительно грозящей миссис Зант опасности, предчувствия, которые только усиливались оттого, что он уклонялся от ясного их осмысления. Если бы их разговор услышал некто третий, кто сказал бы ему потом: «Нежелание этого типа бывать у своей невестки, когда был жив ее муж, связано с тайным чувством вины, о которой она по своей наивности не способна даже помыслить, и ему, одному ему, известна причина скоропостижной смерти ее мужа, а его притворное беспокойство о ее здоровье – всего лишь надежный способ заманить ее к себе в дом», – так вот, если бы этот третий поведал Рейберну свои страшные выводы, тот счел бы своим долгом отвергнуть их как бездоказательный оговор отсутствующего человека. И тем не менее, прощаясь в тот вечер с миссис Зант, он дал торжественное обещание повезти Люси отдохнуть на море и без смущения объявил, что девочка это действительно заслужила как награду за хорошее поведение и прилежание на занятиях.

IX

Через три дня отец с дочерью приехали дневным поездом в Сент-Саллинз. На перроне их встретила миссис Зант.

При виде их бедная женщина просияла и выразила свой восторг совсем по-детски.

– О, я так рада, так рада! – только и могла она проговорить при встрече. Она чуть не задушила Люси поцелуями и подарила ей такую красивую куклу, какой у нее еще сроду не бывало, так что девочка была на седьмом небе. Миссис Зант проводила своих друзей в гостиницу, где их ждали заказанные заранее комнаты. Пока Люси, выйдя на балкон, нянчилась с куклой и любовалась морем, миссис Зант смогла доверительно поговорить с Рейберном.

Единственным событием, произошедшим за время короткого пребывания миссис Зант в Сент-Саллинз, был отъезд утром того дня ее деверя в Лондон. Его вызвали обслужить одного богатого клиента, который знал цену своему времени; экономка ожидала, что к обеду он вернется.

Что до его поведения по отношению к миссис Зант, то он был, как всегда, внимателен и, более того, чуть ли не угнетающе любезен в речах и манерах. Не было такой услуги, которую он не вызвался бы немедленно ей оказать. Он уверял ее, что уже замечает перемену к лучшему в ее здоровье; он поздравлял ее с тем, как правильно она решила остановиться в его доме, и снова и снова пожимал ей руку (надо полагать, в доказательство своей искренности).

– Как вы думаете, что все это значит? – по простоте душевной спросила она.

То, что он думает, Рейберн оставил при себе. Он изобразил недоумение и поинтересовался затем, что представляет собой экономка.

Миссис Зант многозначительно покачала головой.

– Престранная женщина, – сказала она, – и слишком много себе позволяет – я уж начала сомневаться, в своем ли она уме.

– Она пожилая?