Отец смотрит на запад

За памятником вождю собиралась нарядная ребятня – фольклорный хор из местного Дома культуры железнодорожников. Катя помнила, что, когда они с Ирочкой уезжали, по перрону разносились казачьи песни. Интересно, что стало с теми детьми, кто, сам того не зная, провожал Катю в Москву. Она всматривалась в лица всех встречающих, не окажется ли кто знакомым. Вот один крепкий парень, такой же смуглый, каким она помнила Тулина, она было кивнула ему, но тот улыбнулся, и его простое лицо стало удивительно добрым. «Это не Тулин», – подумала Катя и отвернулась, чтобы не провоцировать знакомства.

Время шло, Катя стала сомневаться, что Тулин вообще приедет. Она присмотрелась к мужчине, что стоял недалеко от нее, как цапля на одной ноге, и тоже кого-то ждал. Тугое, словно мяч, пузо растягивало картинку на яркой футболке.

– Извините, вы не знаете, во сколько будет автобус в поселок? – неуверенно спросила Катя, ругая себя, что не предусмотрела вариант, что ее никто не встретит.

– Там посмотри. – Мужчина кивнул в сторону доски объявлений и сунул ногу в сланец, который все это время одиноко лежал под солнцем. – Твою ж мать, как горячо!

Собрал лицо в кучу в недовольной гримасе и цыкнул слюной сквозь щелку между передними зубами.

– Тулин?

Лицо тут же разгладилось, и Катя узнала загрубевшую линию рта и черные глазки двоюродного брата.

– Катюха, закинь соплю за ухо! Ты, что ль?

– Привет! Не узнала тебя, – пробормотала Катя, не зная, что еще сказать.

– Богатым буду, – с усмешкой ответил Тулин. – Поехали!

Тулин бросил на сестру оценивающий взгляд, и Катя поежилась, вспомнив, как на нее так же смотрел Юрок. До машины шли молча. Катя незаметно достала диктофон и нажала на запись. Резиновое шлепанье сланцев Тулина об асфальт, отдаляющийся гул перрона, казачий хор, кряхтенье и рев автомобильных моторов оцифровывались и оставались с Катей навсегда.

«Жигули», на которых приехал Тулин, были похожи на все, что составляло этот поселок. С разбитой мордой, угрюмые, кое-где подъеденные ржавчиной. Тулин как будто прочитал Катины мысли и буркнул:

– Это не моя тачка, у друга одолжил тебя встретить.

– Спасибо за это, – вежливо сказала Катя.

– Хотя если бы не твой папашка, я давно бы купил себе нормальную тачку.

Катя еще не решила, как отвечать на такие выпады, и молча села в раскаленную машину. Лобовое стекло украшало подобие елочных флажков, состоящее из фотографий девиц в открытых купальниках. Катя отключила диктофон и убрала его в рюкзачок. Оттуда достала бутылку воды и глотнула отдающей пластиком влаги. Тулин угрюмо скосил на нее глаза.

– Дай попить.

Катя отдала бутылку и сама отвернулась к окну. Иногда пейзаж был таким знакомым, что Кате казалось, будто она ребенком провела лето у Ирочки и теперь возвращается к отцу. Стойкие карагачи, потрепанные постоянными ветрами ивы, столбы, покосившиеся под тяжестью гудящих проводов.

Чем дальше они уезжали от вокзала, тем меньше людей встречалось на их пути. Изредка из-за кустов выпрыгивала какая-нибудь бойкая женщина с детьми и сумками и энергично махала руками. Тулин не брал попутчиков. Наоборот, набирал скорость и ржал, оставляя за собой сероватое облако пыли.

Больше всего Катю удивило, как изменилась река. В детстве каждую весну она выходила из берегов и затапливала старую часть города. Глубокая и страшная, она позволяла плавать только храбрым детям и пьяным мужикам. Их она как будто жалела и даже подстраивалась под них. Например, брел по поселку выпивший мужичок, зигзагами, касаясь чужих заборов: казалось, не дойдет до дома. Но стоило ему ступить на подвесной мост, как его шатания совпадали с амплитудой навесных дощечек, и не каждый трезвый мог пройти так ровно. А дети? Сколько раз Катя ныряла с этого моста, и хоть бы хны, ей даже казались выдумками истории, как кто-то прыгнул и головой воткнулся в какую-нибудь железяку или поранил ногу, а потом из-за столбняка лишился ее. Это потом она узнала, что на дне покоятся потерявший управление и скакнувший с обрыва «москвич» да еще затопленный и унесенный наводнением трактор.

В речушке, занимающей теперь только середку былого широкого русла, сложно было узнать прежнюю роковую достопримечательность. Купальщики уже не боялись водоворотов и плескались по пояс в воде. С ними она напоминала исхудалую суку, замученную собственными щенками, блохами и нерадивым хозяином. По мосту шел мужчина. На секунду Кате показалось, что это отец. Стало больно.

Тулин пропустил поворот к трехэтажке.

– Куда мы? Разве не домой? – удивилась Катя.

– Сначала к нам, мать хочет с тобой поговорить. А по дороге еще дельце есть.